Первый раз Марчелло закрыл лицо коричневой маской «под кота», потом надел ту, что «под лису», а остановился в конце концов на чрезвычайно оригинальной, примитивной маске «дзанни», правда смягченной Сартори в «гольдониевском духе».

И Марчелло стал первым, кто открыл выразительные возможности маски. Например, он обнаружил, что рот в маске выглядит эффектнее, чем без нее. Чуть обведенный белым рот, выступавший из-под маски, казался особенно подвижным. Потом Марчелло открыл еще несколько выразительных возможностей маски, которые я все записал и положил в основу моей работы с актерами - работы долгой, потребовавшей массу терпения. Так наконец он «овладел» своей маской.

Однажды Марчелло, человек застенчивый, скрытный и одинокий, сказал мне, что теперь он без маски чувствует себя на сцене будто голый. Только обретя маску, он «освободился» от всех неудобств и под ее защитой смог полностью раскрыть персонаж. Только под маской робкий Марчелло (робкий, как все актеры, и самый робкий из них) мог дать выход своей жизненной энергии, своей фантазии, не реализованной, но глубоко присущей его внутренней народной природе - и завершить таким образом процесс возрождения и обогащения традиции комедии дель арте, чем, со своей стороны, занимался и я.

Я и сейчас еще убежден, что Марчелло освободился от сковывающих его пут (комплексов, сказали бы мы сейчас), только надев маску. Так принуждение обернулось свободой, в схеме открылись неисчерпаемые возможности для фантазии, и актер представил нам «самую яркую свою суть». Помнят ли товарищи по труппе и зрители «собственное» лицо Моретти, которое в конце спектакля мы видели без маски? Это было экстатическое, буквально светящееся лицо, немного растерянное, улыбающееся едва заметной загадочной улыбкой. Он удивительно походил на изображения старинных актеров комедии дель арте - с этим своим чистым, гладким, «податливым» лицом. Настоящим лицом актера.