В моих первых набросках это была чисто интуитивная догадка: Fool-Корделия. Когда в пьесе исчезает Корделия, появляется Fool, когда исчезает Fool, снова появляется Корделия. Это очевидно, но само по себе еще не дает оснований для того, чтобы идентифицировать Корделию с FooIom. Разумеется, это совпадение, которое сценически поражает больше, чем при чтении, создает предпосылку для, как бы это сказать, какого-то странного беспокойства. Но только беспокойства - не больше. Позже это ощущение подкрепляется цитатой из Брэдли, который предполагает, что это двойное исчезновение-появление объясняется тем, что во времена Шекспира актер, игравший Корделию, исполнял также роль Шута. Следовало бы проверить это утверждение: на чем оно основано?

И тут же возникает проблема возраста Foola. Кто сказал, что Fool в «Лире» должен обязательно быть молодым?

Но одно мне кажется несомненным. Есть что-то таинственное в этой ничем себя внешне не проявляющей связи между FooIom и Корделией. Эта связь явно есть, хотя объяснить ее нельзя. Брэдли говорит, что «Fool, который любит Корделию и страдает, когда ее изгоняют, был скорее ее Шутом, чем Шутом Лира».

В каком-то смысле Fool продлевает присутствие Корделии на сцене. По Брэдли, толковавшему все натуралистически, бедный Fool, который так любил Корделию, (цитата) «был юноша не то чтобы совсем сумасшедший, но...».

С другой стороны, Fool заставляет еще сильнее почувствовать отсутствие Корделии. В самом деле, его первые доводы-лацци-упреки королю в точности те же, что и у Корделии: старый король ошибается, он сошел с ума, почему бы ему не надеть шутовской колпак? Ведь эти две его дочери совсем не такие, как он думает (это фраза Корделии), и очень скоро они себя покажут.