Зачатки нового мифотворчества очевидны уже в трактовке военных действий первой мировой войны. Несмотря на оккупацию войсками Германии и Австро-Венгрии значительной территории России, на бездарность многих русских генералов и чрезвычайно большие потери в живой силе, ведение войны, т. е. деятельность Ставки, Верховного главнокомандующего, генерального штаба и военного министерства, неоднократно характеризуется как успешное.
Западные авторы не останавливаются даже перед тем, чтобы усматривать этот «успех» в той пользе, которую извлекали союзники из военных операций русской армии. «Значение русского участия, сколь многими солдатами им ни пришлось бы пожертвовать для общего дела союзников, было в 1916 г. столь же велико, как и в 1914 г.... В целом ведение Россией войны с 1914 г. до Февральской революции, каких бы жертв это ни стоило и с какими бы поражениями в начале войны это ни было сопряжено, следует в итоге охарактеризовать как успешное».
Но главный смысл заключается в утверждении этих авторов, будто большевики в 1917 г. разложили своей революционной пропагандой боеспособную армию, ослабили ее ударную силу и этим самым подготовили грабительский Брест-Литовский мир или по крайней мере из-за своей легкомысленности «виновны» в этом! Далее следует утверждение, что только сепаратный мир с Германией превратил империалистические западные державы в противников Советской России, а интервенция стала косвенным и отдаленным последствием большевистской стратегии перерастания буржуазно-демократической революции в социалистическую.
Так, благодаря сочинению мифа о якобы еще боеспособной в начале 1917 г. русской армии важные взаимосвязи между революционными событиями были поставлены с ног на голову. Кроме того, была приукрашена экспансионистская политика империалистических государств, особенно германского милитаризма.
Немарксистские авторы не упоминают о том, что подавляющее большинство русских солдат происходили из бедного и среднего крестьянства и по своему социальному происхождению были близки революционному рабочему классу.
