Существуют, кроме того, чисто технические обстоятельства - состав труппы, наличие в ней актеров, которые могут взять на себя роли определенного драматического произведения по законному праву таланта, и необходимых для этого физических и вокальных данных.

Что касается «Трехгрошовой оперы», то тут речь идет еще и о старинной привязанности, о легенде, которая участвовала в культурном формировании целого поколения деятелей театра. В едких мелодиях songs1, бесконечно повторявшихся с заезженных пластинок, наша юность находила тоску и страсть, подтверждение правоты своего бунта и уверенность в основательности своих надежд.

Потому совершенно логично, что «Трехгрошовая опера» была пьесой, которую я просто обязан был безотлагательно поставить. Хотя бы для того, чтобы освободиться от ее сентиментального груза.

Год за годом я собирался перенести брехтовскую пьесу на сцену. Но каждый раз мне мешали какие-то неблагоприятные обстоятельства и, прежде всего, собственная моя необъяснимая нерешительность, причина которой только теперь стала мне понятна. Дело в том, что брехтовский театр и его проблематика все больше выходили за пределы своего легендарного нимба, то есть за пределы сентиментального дневника, и становились орудием изучения и познания. Безотлагательные задачи повседневной борьбы, которую мы вели на множестве фронтов, заставили нас понять, что брехтовский театр уже не только не связывается со сладостными воспоминаниями, но даже как бы «противоречит» им, ибо требует от нас прежде всего идейной и эстетической ясности, сознательности и зрелости. Иначе говоря, нам прежде всего надо было покончить с теми романтическими, неполными представлениями, которые у нас прочно связывались с текстом и мешали его правильному критическому восприятию. К нам должна была прийти точность понимания и чувство ответственности.