Музыка к «Лиру»- должна ли она быть для хора? И должна ли она быть конкретной?

Смешанный хор. Выкликающий, говорящий, поющий. И значит, какие-то слова.

И почему - хор? Просто мне кажется, что есть какая-то сторона в этой трагедии познания, которая требует человеческого голоса в качестве музыкальной поддержки. Будут ли это голоса-звуки? Голоса, звучащие как инструмент или как шум? Или это хор - человеческий-нечеловеческий? Человеческий, который становится нечеловеческим: голос, который начинает звучать как вопль, улюлюканье, звериный рык, визг и т. д. Ничего нет пластичнее человеческого голоса и лучше, чем он, трансформирующегося посредством электронного устройства.

Человеческое, которое становится нечеловеческим, а потом - снова человеческим.

Например. Начало, сцена ритуального «love-test» с Лиром, двором и дочерьми. Торжественный, почти церковный хор; при этом надо избегать чересчур конкретной исторической характеристики, но и не забывать о ней. Чтобы нельзя было сказать, что эта музыка - елизаветинская; просто какая-то архаическая модуляция феодального ритуала на слова из шекспировского текста: настойчиво повторяемые формулы любви детей к родителям.

Эта ритуальная атмосфера, поначалу очень стройная, под конец превращается в хаотическую какофонию из слов и звуков. Разрушение порядка, превращение его в беспорядок - но беспорядок холодный и математический. Эта новая атмосфера все нагнетается и нагнетается и прерывается своего рода цезурой только перед репликой Корделии «Nothing!» или где-нибудь в другом месте (посмотреть!).