И вот перед вождями племен встал мучительный выбор: либо отказаться от возможности стать мировой державой, вернувшись взамен к маленьким радостям в кругу «своих», либо оставаться хозяевами мира, но при этом находиться на службе у вселенского владыки. И вот что послужило (даже если выглядело как предсмертная агония) мерой персидского величия: что все - «небо, и земля, и море, и суша» - может содрогнуться; самой же страшной конвульсией станет гражданская война.
Повсюду завязались кровавые распри между теми, кто всего лишь месяцы тому назад был товарищами по оружию. Войско Вахьяздаты, пробиваясь из Персии на восток, чтобы завладеть сопредельной провинцией, оказалось заблокированным ее наместником, который решил разделить одну судьбу с Дарием; на севере, где мятежники поднялись, чтобы поддержать Фраорта, сторонников Дария возглавлял не перс, а соотечественник Фраорта, мидянин; тем временем в самой Мидии при минусовых температурах и снежных заносах племенные вожди воевали с племенными вождями за право контролировать Хо-расанскую дорогу.
К январю войско Фраорта значительно продвинулось: пройдя почти к Нисейской долине, оно угрожало прорваться в Месопотамию, точь-в-точь как это сделал сам Дарий всего двумя месяцами ранее. Назревал перелом создавшегося кризиса: Дарий, который знал, что ни под каким видом не отдаст Вавилон, лихорадочно вел войну на многих фронтах, и поэтому он отправил небольшой отряд во главе с Гидарном, чтобы любой ценой удержать Хорасанский тракт.
Гидарн, чье будущее теперь безоговорочно связывалось со звездой Дария, послушно направил стопы в заснеженный Загрос, где с мрачной решимостью расставил своих людей так, чтобы преградить спуск восставшим мидянам. Несмотря на то что противники встретились в бою, результат оказался незначительным: армии Фраорта не было нанесено существенного ущерба, но и продолжить наступление он уже не смог. Гидарн, укрепив позиции траншеями у подножия священных скал, занял оборону и стал терпеливо дожидаться хозяина.
Наконец, к апрелю, одержав великую победу над Вахьяздатой и подавив восстание на севере, Дарий был готов вмешаться в ход индийской кампании. Выведя свои резервы из Вавилона, он пошел на соединение с Гидарном а затем в кровавой решающей битве наголову разбил Фраорта, взял его в плен и заковал в цепи. Он, который не потрудился выставить ни Гаумату, ни Нидинту-Бела на позор, теперь с лихвой возместил упущенное. Представить себе участь страшнее, чем у Фраорта, невозможно. Ему отрезали нос, язык и уши и для ровного счета выбили один глаз. Тогда как с других бунтарей содрали кожу, набив ее соломой, их предводителя в цепях поставили у ворот царского дворца в Экбатане, «где его мог вИдеть всякий». После того как сограждане вдоволь насмотрелись на его унижения, Фраорт, этот претендент на трон царя мидян, был посажен на кол.
