К тому же сейчас существуют средства массовой информации. По самой своей природе они и призваны выполнять функцию «массового театра». Низкопробный, фальшивый, мистификаторский характер искусства для масс свидетельствует о том, что мы живем в обществе, где орудия власти (а средства массовой информации - это и есть орудие власти) находятся в руках господствующего класса, который манипулирует ими, ориентируясь на собственные вкусы и потребности. Это не мешает какому-нибудь телевизионному спектаклю собрать такое количество зрителей, которое никогда, даже в случае самого большого успеха, не собрать театру. Или кино. То есть нынешний театр просто вынужден стать театром, который «разделяет»; он не может не разделять, он не может не быть театром для elite. Не следует полагать, что речь идет непременно о буржуазной или мелкобуржуазной elite. К ней может принадлежать и авангард «пролетариата» в ленинском понимании этого слова. Я хочу сказать, что театр - это не массовое искусство, а нечто совсем другое. Суггестивная мощь сценического слова так велика, что охватывает круг более широкий, нежели круг зрителей спектакля. Я имею в виду феномен «иррадиации» театра по множеству каналов, порой совершенно загадочных. Совершенно очевидно, что сегодня дело не в числе зрителей, а в «составе» зрительской элиты. Это тип театра, созданного для совершенно определенных зрителей. И тут снова встает проблема «народного театра», под которым мы подразумеваем открытый, демократический, дискуссионный театр, театр, в котором не только не «пропагандируется» идеология господствующего класса, но, напротив, все в нем - метод, пьесы, репертуар, публика - насыщено духом протеста, критики общества, частью которого все мы являемся. Театр - это место развлечения и раздумья для публики, которая не должна дискриминироваться ни по какому признаку.