При определенных издержках социологизирования, сказавшихся в неправомерных попытках сделать писателя выразителем «отчаявшегося мелкого буржуа», разоряющегося в период капитализма городских низов, В. Ф. Переверзев и А. В. Луначарский в то же время привлекли внимание к социальной направленности творчества великого художника, продолжив тем самым революционно-демократическую традицию в критике его, показав, как социальные противоречия действительности отразились в произведениях писателя-реалиста.

В противовес утверждениям о монархизме Достоевского В. Ф. Переверзев настаивал на том, что подлинного согласия с лагерем реакции у него никогда не было. По наблюдению исследователя, это хорошо понимали сами реакционеры, для которых Достоевский всегда был недостаточно отмежеван от революции. Об этом говорил и А. В. Луначарский, не подвергавший сомнению реакционные черты в мировоззрении писателя, но обращавший внимание на недоверие к нему правящего лагеря, в то время как «радикальное общество чувствовало в нем что-то родное, свое».

«Консерватизм как-то странно, причудливо переплетался у него с мятежными, бунтарскими порывами», - замечал В. Ф. Переверзев, характеризуя общественно-политическую позицию писателя, в творчестве которого он различал звучание и реакционной и революционной струи. М. М. Бахтин, показывая «полифонизм», «многоголосность» этого творчества, подводил к выводу о внутреннем споре писателя с самим собой по кардинальным вопросам идеологии.

Работы В. Ф. Переверзева, А. В. Луначарского, М. М. Бахтина призывали прислушаться к реальным противоречиям в мировоззрении писателя, предостерегали от упрощенного подхода к нему, от прямолинейных односторонних оценок.

Советское правительство недвусмысленно заявило о своем отношении к Достоевскому, назвав его имя в списке деятелей литературы и искусства, предназначенных для монументальной пропаганды.