В биографиях великих людей есть нечто, что влечет за собой одну небылицу за другой. Вполне может быть, что первые признаки избранности Кира были и не столь явны, как персы впоследствии пытались изобразить. Но даже если и так - вне зависимости от того, имелись ли на самом деле пророчества, - этого потенциала хватало, чтобы встревожить Астиага. Ибо мидийский царь, верховный владыка Загроса, опасаясь честолюбия своих вассалов, решил, наблюдая в течение шести лет своего внука на персидском троне, что Кир и слишком неглуп, и слишком опасен, чтобы можно было надолго оставить все как есть.

Рассудив так, он в 553 г. до н. э. собрал своих внушавших повсеместно ужас конников и двинул их на юг. Персы, оказавшись в меньшинстве, яростно сопротивлялись. Когда стало ясно, что капитуляция неизбежна, даже женщины вышли на поле битвы, чтобы воодушевить Кира и его воинов продолжать сражаться. Три года продолжался конфликт, сотрясавший Загрос. Но затем, в 550 г. до н. э., он внезапно прекратился. Даже богов, казалось, это застигло врасплох. Они стали возникать в сновидениях соседствующих монархов, чтобы передать невероятную новость: «Кир со своим небольшим отрядом разбросал огромные армии мидян. Он захватил в плен Астиага, мидийского царя. Он отвез его в свою страну в качестве пленника». Со времен падения Ассирии мир не видал столь масштабного поражения.

Как такое могло случиться? Да, Кир проявил себя как несгибаемый, сильный противник. И подданные в этом ему не уступали: жители Персии привыкли без единой жалобы переносить нужду и житейские тяготы (известно, например, что им приходилось носить штаны из дубленой кожи). Тем не менее Астиаг, за которым стояла вся мощь его империи, несомненно, одержал бы верх, если бы не получил предательский удар в спину.