Но все равно подлинная слава в Спарте доставалась тем, кто сражался не ради собственного тщеславия, а ради всех, ощущая себя, как звено в едином механизме. Великая слава в то страшное утро была добыта в фаланге каждым. И «возлиянье совершат кровавое копьем дорийским греки под Платеями», - только так достигалась победа. Те, кто завоевывал ее, с самого рождения получал закалку, чтобы воевать, убивать и никогда не сдаваться.
Спустившись по усеянному стрелами склону, они вломились в передние ряды врагов, и это было для спартанцев тем испытанием, к которому они готовились всю свою жизнь. Другие, быть может, шедшие на врага столь многочисленного, столь прославленного и столь отважного, как персы, могли заробеть, почувствовать тяжесть своих щитов, ощутить боль, но только не спартанцы.
Долго еще в той битве не было перевеса ни одной из сторон, и все не переставали безжалостно перемалывать друг друга. Персы в отчаянии пытались помешать продвижению противника, выхватывая спартанские копья и ломая их. Но копье - не мечи: меч нелегко выхватить из рук и невозможно остановить напор одетых в бронзу тел. Мардоний, сражавшийся «так же отважно, как каждый из персов на поле битвы», решил сосредоточить свои войска; но тут спартанцы сошлись в бою с элитой, составлявшей его гвардию, и Мардоний сам, великолепный на своем белом скакуне, сделался легкой мишенью. И тогда один спартанец метким ударом камня разбил ему голову. Мардоний выпал из седла, этот родственник Великого Царя, человек, мечтавший стать сатрапом Греции.
А персы, видя, как он падает с лошади, поняли, что сражение проиграно. Гвардейцы держались героически, но их смели, и остатки войска, обескураженного гибелью своего харизматичного военачальника, стали беспорядочно отступать с поля боя, а затем пустились бежать. Сорок тысяч человек, возглавляемых опытным командиром, сумели отойти по дороге в северном направлении на Фессалию, но большинство, в панике давя друг друга, ринулись к крепости, а лакедемоняне и тегсйцы пустились за ними в погоню.
Вскоре к Павсанию у ворот крепости присоедини-лись афиняне, чья потасовка с фиванцами закончилась бегством предателей в их город. Теперь, наконец, соединившись, победоносные силы греков взяли приступом частокол. Резня, последовавшая за штурмом, была всеобщей: от разбитой армии Мардония остались едва три тысячи человек. Так и закончилась затея Великого Царя покорить Запад.
