Но как скорее достичь этого? Сами собой напрашивались следующие действия: осуществить завоевание сушей, пройдя вдоль Эгейского побережья с севера, и тут же принудить греческие города к сдаче. Во исполнение этой задачи весной 492 года до н. э. флот при поддержке свежих сил армии был направлен во Фракию с предписанием распространить персидский порядок западнее, в Македонию, а если удастся, то и дальше. Во главе войска стоял знатный молодой человек, лихой, прославленный военачальник по имени Мардоний. Сын Гобрия, ближайшего друга Дария из числа семерых, он был настолько приближен к особе царя, что эта близость увенчалась браком с царской дочерью.
Но у Мардония имелись не только эти связи, он в самом деле являлся прирожденным полководцем с размахом и пылом. Царь Македонии Александр тут же склонился перед неизбежным - Македония была формально включена во владения Великого Царя, чья сфера влияния отныне распространялась до подножия горы Олимп.
Правда, победа оказалась слегка подпорчена бурей, когда весь флот Мардония потерпел крушение у горы Афон, а сам Мардоний во время неудержимого штурма горцев получил тяжелую рану. Но все эти маленькие неприятности никак не могли подорвать могущество и престиж Персидской империи. Македония, разумеется, прочно держалась за Великого Царя - Александр, тот еще флюгер, безошибочно определял, откуда дуст ветер.
Но ключевым вопросом для персидских стратегов оставалось, будут ли греки, жившие южнее, столь же чувствительны к изменениям политической погоды. В 491 году до н. э., через год после завоевания Македонии, в Грецию прибыли послы с миссией - потребовать дары земли и воды. Большинство городов, желая угодить, засуетились. Впрочем, некоторые остались стоять на своем. Два повели себя особенно неуступчиво, проявив как нельзя очевиднее свою приверженность темной лжи и дайвам, что «сеют вредные помышления».
В Афинах требования Великого Царя не только отклонили без обсуждения, но в обход всех норм международного права подвергли его послов суду и решением народного собрания приговорили их к смерти. Наверное, столь вопиющее поведение ни для кого не стало сюрпризом: Афины имели славу террористического государства, а человеком, который организовал казнь дипломатов, был не кто иной, как Мильтиад, некогда бежавший от правосудия Великого Царя.
Что казалось персам еще более возмутительным и имело непредсказуемые последствия, то, что и спартанцы позволили себе даже более злостный, святотатственный поступок. В Спарте не стали устраивать никакого суда над послами Великого Царя, их просто бросили в колодец и перед тем как утопить, сказали: «Хотите земли и воды - возьмите!»
