В первой половине 1949 года появился ряд раздражающих факторов в испано-английских отношениях. Весной Мадрид потребовал отзыва из Испании трех английских консулов и закрытия консульства Великобритании в Сарагосе. А 19 мая Франко поставил Англию в довольно-таки затруднительное положение, сообщив в речи, с которой он выступил в кортесах, что в 1941 году английское правительство обещало удовлетворить некоторые территориальные претензии Испании в Северной Африке за счет французских владений. Одновременно в испанской печати появился ряд материалов, напоминавших о давнишнем требовании Испании вернуть ей Гибралтар.

Английское правительство было возмущено вероломством каудильо, который «забыл» о роли Англии в спасении его режима на заключительном этапе второй мировой войны. Раздражение англичан было тем большим, что буквально за пять дней до «возмутительной» речи Франко министр иностранных дел Англии Э. Бевин публично высказался за возвращение английского посла в Мадрид.

Пытаясь убедить мировую общественность, что пришло время прекратить дипломатическую изоляцию Испании, франкисты распустили слух, будто Советский Союз уже ведет с ней торговлю через третьи страны и, более того, вступил в прямые торговые переговоры с Мадридом. Эта фальшивка, подхваченная некоторыми органами западной печати, была опровергнута в январе 1950 года в специальном сообщении ТАСС.

19 января 1950 г. преемник Дж. Маршалла на посту государственного секретаря США Дин Ачесон сделал заявление, из которого следовало, что Соединенные Штаты по-прежнему готовы оказать в Организации Объединенных Наций поддержку резолюции, которая отменяла бы рекомендации, принятые Генеральной Ассамблеей в декабре 1946 года. Руководитель испанского дипломатического ведомства Мартин Артахо отреагировал на заявление Ачесона с известной долей иронии, назвав его слова реалистическим, но запоздалым признанием ошибки, допущенной в свое время западными державами.