В связи с этим нельзя не отметить несправедливое суждение А. Камю, представляющего все русское движение лишенным нравственных основ.

Истоки этого явления он видит в философии Гегеля, превратившей в сознании русских мыслителей «ориентиры в цели... Правилом поведения стало само действие, которое должно было разворачиваться во мраке, в ожидании конечного озарения... Отныне действие стало разворачиваться только с точки зрения результатов, но не принципов».

Представляется, что не подлинная история русского освободительного движения, не действительные его противоречия и конфликты порой становились предметом исследования отдельных зарубежных историков, а та или иная умозрительная схема событий. Не отрицая роли психологических, субъективных обстоятельств в конфликте Бакунина и Нечаева, о чем пишет, в частности, М. Конфино, мы считаем необходимым изучать как моральный аспект проблемы, так и линию размежевания анархизма с бланкизмом.

Написанное о Ф. М. Достоевском в сотни раз превышает его литературное наследие. Неиссякаемый поток литературы о великом русском художнике и мыслителе, разной по жанру (биографической, беллетристической, научной, публицистической, документальной), по-своему свидетельствует о неисчерпаемости его творчества. Один из самых читаемых в мире писателей, он продолжает оказывать серьезное влияние на духовную жизнь человечества.

Развитие нашего достоевсковедения было не менее драматично, чем сама судьба писателя, и столь же противоречиво, как и его творчество. Противоречия в оценках Достоевского ярко обозначились уже в год первого юбилея писателя, отмечаемый в молодой Советской республике. 12-13 ноября 1921 г. в церквах служили молебны за упокой души едва ли не самого верующего из русских писателей, а в клубах, школах, народных аудиториях были развешены выпущенные Губполитпросветом плакаты, рассказывающие о жизни и творчестве великого художника.