Столкнувшись с революционной действительностью, либералы обнаружили несостоятельность своей теории и ответили на это, отбросив и саму теорию и питавшие ее идеи.

Этот вывод следует признать совершенно справедливым, но не исчерпывающим. Дело в том, что такая метаморфоза российского либерализма - явление отнюдь не исключительное. Даже буржуазные историки, хотя и с оговорками, признают справедливость марксистского положения, что либералы стоят за свои принципы, демократические свободы лишь до тех пор, пока нет угрозы буржуазному господству; если же такая угроза появляется, свободы уступают место грубому насилию.

Более того. Буржуазные историки отмечают, что либерализм активен в защите своих принципов, своей теории, лишь когда он является идеологией оппозиции. Победивший либерализм теряет свое содержание. Современные идеологи либерализма выдвигают даже тезис о том, что практика капиталистических обществ XIX и начала XX в. почти не имеет ничего общего с либеральной теорией. Это объясняется, как пишет французский политолог Жорж Бюрдо, чувством разочарования, которое принесла массам либеральная действительность.

Аналогичные явления происходили и в послефевральской России, что подтверждается исследованием Дж. Циммерман. Периоду первой мировой войны посвящена книга английского историка Раймонда Пирсона «Русские умеренные и кризис царизма. 1914-1917 гг». Р. Пирсон стажировался в Московском государственном университете и много работал в советских архивах.

Ему удалось найти и использовать в своей монографии большое количество новых документальных материалов, характеризующих отношения между правительством и Думой с июля 1914 по февраль 1917 г. и относящихся к деятельности либеральных партий того периода.