Воспоминания Голенищева-Кутузова относятся, однако, к поздним годам его жизни, когда он стал сенатором и от прогрессивных убеждений его молодости не осталось и следа. Понятно поэтому, как ему претило потешное славление боярина в заключительной картине «Бориса Годунова». Но ведь это не издевательство-пытка, а насмешка, смех же издавна был излюбленным оружием русского народа, и он прекрасно умел им пользоваться. И даже если эта насмешка жестока, то она все же несравнима с убийством, которого, кстати сказать, нет в сцене с боярином: толпа о нем просто забывает и дает ему улизнуть.

Странным образом случилось так, что тот же самый А. Лазовский, который в 1927 году дирижировал первым «полным» «Борисом», в 1946 году, осуществляя вместе с режиссером Л. Баратовым новую постановку народной музыкальной драмы в ГАБТ, исключил из нее сцену под Кромами. Это вызвало новую вспышку споров вокруг «Бориса», которая способствовала прояснению того, что же в опере Мусоргского является главным, решающим успех постановки, что в ее содержании следует особенно выделить и подчеркнуть в сценическом воплощении. 

Дискуссия была подытожена статьей «Правды»- «Еще раз о «Борисе Годунове» (13 июля 1947 года). Выступление партийной печати сильно облегчило задачу создания нового спектакля, показанного Большим театром в декабре 1948 года. Руководитель постановки дирижер Н. Голованов вместе с режиссером Л. Баратовым и художником Ф. Федоровским поставили творение Мусоргского именно как монументальную народную музыкальную драму. Этому прежде всего способствовал очень целеустремленный отбор музыки, включенной в спектакль. В нем бережно сохранены все народные сцены. 

По сравнению с редакцией Римского-Корсакова, взятой за основу, расширенным оказался пролог, в котором восстановлена заключительная народная сцена, следующая за хором калик перехожих, в спектакль включены и сцена у Василия Блаженного, и сцена под Кромами.