Так вот: нынешний «Вишневый сад» должен стать всеми тремя шкатулками сразу. Одна внутри другой. Все вместе. Потому что каждый большой поэт своего времени - если он действительно поэт - движется в трех планах одновременно, и эти планы могут быть разделены только ради игры или научных целей: так энтомолог расчленяет живое тело насекомого, чтобы разглядеть под лупой его части. Потому что живое существо неуловимо в своем движении и несводимо ни к одной из своих характеристик. Чтобы его понять, нужно брать его целиком. И поэты это понимают и дарят нам образы вечные, хотя в то же время и случайные, показывают нам диалектику истории (мир старый, мир новый, революция и реакция) и историю отдельного человеческого существования, которая сама по себе уже заключает в себе все. История отдельного человеческого существования - это малость, которая равна самой себе, будучи сложена из любви, радостей и горестей, и в то же время именно через нее, эту малость, осуществляет себя жизнь, эта странная, эта глубокая, эта таинственная вещь, потому что она ведь и вправду таинственна - Жизнь!- таинственна с самого первого дня существования человека и до самого последнего его дня.

Потому по-настоящему в спектакле должны быть представлены все три перспективы, объединенные вместе, объединенные так, чтобы можно было показать зрителю биение сердца человека, движение его руки, и в то же время так, чтобы перед ним блеснула река Истории и встал вопрос о предназначении человека, который принужден рождаться, стариться, умирать, несмотря ни на что...

Настоящий спектакль должен мерцать, как мерцает свет, когда в сети то и дело меняется напряжение - три разных напряжения.