Когда короля переносят с места на место, трон-табуретку ставят на носилки с двумя ручками, за которые их поднимают и кладут на плечи носильщиков. Король в мантии сидит на табуретке, и слуги несут его на плечах. Чтобы помочь ему спуститься, слуга становится на колено и подставляет плечо. Когда король поднимается на носилки, слуга протягивает ему перекрещенные руки - так садятся на лошадь.

Акробаты в спектакле должны быть скорее прыгунами, чем joun-gleurs1.

Походные палатки сделаны из пеньковой ткани и палок, укрепления складываются из деревянных мостков, как из карт. Замки - это карточные домики; достаточно одного удара - и все рушится среди грохота падающих палок и облаков пыли.

В финале, наверное, уже не будет танца юных власть имущих вокруг короны. Ричард начинает свой монолог один, в центре площадки, потом спрыгивает с нее и бежит, хромая, к публике. А может быть, танец все-таки будет, вокруг дерева, в то время как справа.

Потом он возвращается на восьмиугольную площадку, и, пока он говорит, слуги начинают восстанавливать ту стену из ткани, которая была в начале первого дня. Последние слова произносятся так, что его не видно: видна может быть только одна его прыгающая тень.

Священный чемодан: черный, фибровый, на молнии, лоснящийся, немного помятый, внутри оклеенный бумагой в цветочек - такие бывают у солдат и служанок. Внутри чемодана королевская корона - жестяная, сверкающая, украшенная каменьями величиной с кулак, а может быть, и вовсе без каменьев, покривившаяся, тусклая. Слуги приносят чемодан с абсолютной серьезностью, с ритуальной строгостью. Это священный предмет, то, что у него внутри, имеет высочайшее символическое значение. Тот, кто надевает корону, как будто немного оседает книзу - как будто она необыкновенно тяжела. Борьба не на жизнь, а на смерть идет за чемодан и поделку из жести и стекла.