И наконец, третья шкатулка - это шкатулка человеческой жизни. Большая шкатулка Жизни, на протяжении которой человек рождается, растет, живет, любит, не любит, побеждает, терпит поражения, по-нимает, не понимает, стареет, умирает. Это вечная парабола, вечная настолько, насколько может быть проникнуто вечностью краткое земное существование. И здесь персонажи тоже предстают во всем убе-дительном правдоподобии своего частного существования и Истории, внутри которой они движутся, но сверх того - в почти метафизическом измерении, внутри параболы судьбы: старики, и люди среднего поколения, и молодые, и совсем юные, хозяева, слуги и полухозяева и даже есть что-то от цирка с его смешением комического и животного, в общем - это парадигма существования человека и всего человечества.

Все происшедшее становится грандиозным поэтическим парафразом, в котором по-прежнему присутствуют и сюжет отдельных жизней, и большая история, но все это заключено в рамки великого приключения под названием Жизнь человека, поскольку человек есть человек, то есть бренная, обреченная на смерть плоть.

Эта последняя шкатулка переносит все представляемое в некое символическое, аллюзивное, метафизическое измерение - не могу найти точного слова. Все случайное в ней как бы оседает, происшед-шее воспаряет, и рассказ начинает звучать тоном выше.

У каждой шкатулки есть свое обличье и своя опасность. В первой - это опасность дотошной мелочности, увлечения реставраторством (Висконти!), а также опасность представить жизнь как случай, подсмотренный в замочную скважину. Во второй - опасность сделать людей просто символическим выражением движущих сил истории, превратить их в ходячие тезисы какой-то исторической концепции (Маркс, критика Шикингена, Лассаля, шиллеризация и т. д.).