Являются ли они вооруженным эскортом Лира, обеспечивающим его королевскую власть? Или это просто почетная стража? Но почему тогда Гонерилья говорит о них в политических терминах («сто рыцарей, готовых любые фантазии старика в любое время поддержать оружьем. А нам все эти буйства, шум и гам всегда терпеть с опасностью для жизни»)? И каковы в этом случае силы, принадлежащие самой Го-нерилье?

Предположим, что обвинения рыцарей в бесчинстве имеют под собой также реальные основания. Молодые люди действительно буйствуют. Так почему же Лир так за них держится? Из чувства противоречия? Из кокетства? Не говоря уже о чувстве превосходства, которое он хочет утвердить таким образом. Это чувство многозначно. Ведь Лир повелевает ими, молодыми, это его личный эскорт, это те молодые, которые ему повинуются, которые слепо склоняются перед властью короля - божьего помазанника и старика. Они молодые, но повинуются ему абсолютно. Они защищают его, обеспечивают его силу, его престиж, и они же еще его развлекают. Лир живет среди них, он пьет с ними, болтает, ругает их, заставляет себя любить и уважать. Может быть, в этом все и дело.

А может быть, кроме всего прочего, сама цифра здесь символическая - сто вместо тысячи. С определенной точки зрения это вполне возможно. Лир сложил с себя королевский сан... Но разве не мог он позаботиться о том, чтобы себя защитить? Подумать о какой-то реальной силе, которой боялась бы Гонерилья. В этом случае сто рыцарей могли бы быть символом власти, которой Лир все еще владеет,- власти не моральной, не священной, а конкретной, материальной, единственной, которую Гонерилья способна бояться и понимать. Потому ей и нужно ограничить ее, эту власть.

Ограничить в условной игре: сначала в два раза уменьшить, а потом и вовсе упразднить.