И потом: люди проходят быстро. Достаточно пяти лет, чтобы они изменились. В этом смысле пять лет за границей - это целая жизнь: за границей годы тянутся дольше субъективно и объективно. Пять лет - это не просто пять лет, пять лет - это время, которое проходит и нас меняет. Отсюда наша растерянность - что-то слишком переменилось, а что-то осталось точно таким, как было. Этот акт - он такой напряженный, он так пронизан тревогой: это шаг назад, в прошлое, в то время как все уже ушли в настоящее и видят себя в будущем... Это возвращение к детству в предутренней дреме, когда такая усталость и в душе и в теле, и отказывают нервы, издерганные слишком бурной жизнью... Это действительно фантастично. «Вы подумайте!»- как говорит Пищик. Фантастично, как наше существование на земле, так же фантастично, как появиться на ней, а потом исчезнуть.

Люба всем говорит, что они постарели. Но она никогда не говорит этого о себе. Люба не сознает, что «ее» время идет тоже. И это правильно. Люба - это душа, которая не меняется, которая всегда остается прежней, которую ничто не способно затронуть. Но даже если сама она вся умещается в первой шкатулке, то все равно увидеть, как идет время Других, ей не трудно. Трудно увидеть только свое собственное. Другие ведь совсем не то, что мы! Они кажутся нам слишком старыми или слишком молодыми, а свое собственное время мы не чувствуем. Может быть, мы и не должны чувствовать, потому что это было бы нам не по силам. Слишком мучителен этот неостановимый бег сквозь время, эта невозможность «ухватить» течение жизни. Что касается Любы, то она больше, чем все, не хочет о нем даже думать - о времени.