По своему психологическому складу кадетские лидеры, по словам Т. Эммонса, были типичными «восьмидесятниками». В параграфе «Совместный опыт» показаны те социальные связи, которые объединяли членов руководящей кадетской группы с молодых лет, иногда и с детства. Автор говорит о том значении, которые имели для укрепления этих связей земские съезды, журфиксы и вечера у проф. Янжула в Москве и Арсеньева в Петербурге.

Особенно подчеркивает Эммонс роль кружка друзей детства «Братство Приютино» в Петербургском университете в 1880-х годах, куда входили Шаховской, Корнилов, Вернадский, Гревс, братья Ольденбург. Эммонс формулирует некоторые характерные черты психологии «приютинцев», считая, что их отношение к жизни, их система нравственных ценностей легли в основу мировоззрения большинства членов кадетской партии.

Эти специфические черты, по уверению автора, наложили отпечаток на все дальнейшие начинания, в которых участвовали бывшие «приютинцы» (земские съезды в начале 90-х годов, кружок «Беседа», журнал «Освобождение», «Союз освобождения» и «Союз земцев-конституционалистов»). Т. Эммонс полагает также, что отмеченные им черты психологии «приютинцев» были характерны для большинства студенческой молодежи Москвы и Петербурга. С эволюцией земской деятельности автор связывает и появление «третьего элемента» как «значительного феномена русской жизни».

Интересна полемика Т. Эммонса с Дж. Фишером, автором известной книги «Русский либерализм: от дворянства к интеллигенции» . Если Дж. Фишер считал, что гегемония в либеральном движении в начале XX в. перешла от дворянства к интеллигенции, то Т. Эммонс утверждает: руководящая верхушка российского либерализма не изменилась, она по-прежнему представляла собой сложную смесь земцев и интеллигентов; изменилась же либеральная стратегия. Раньше она сосредоточивалась на земствах как центрах конституционалистского движения, теперь же стала ориентироваться на более широкие ряды недворянской интеллигенции.