К. Фролих доказывает, что различия между этими двумя группами были мнимые: например, В. А. Маклаков, считавшийся идеологом земского крыла, никогда никакого отношения к земству не имел и был по своему социальному статусу типичным интеллигентом. Взгляды земца И. И. Петрункевича, продолжает автор, были гораздо ближе к мировоззрению интеллигента П. Н. Милюкова, чем к позиции другого видного земца Н. Н. Львова. И к той и к другой категории в разной степени можно отнести С. А. Муромцева и еще многих представителей российского конституционализма.

Анализируя цифровые данные, характеризующие возрастной, образовательный и профессиональный ценз конституционалистов, К. Фролих заключает, что их ряды пополнялись главным образом за счет «буржуазной интеллигенции». Под этим термином он подразумевает «функциональную элиту, которая поднялась в результате индустриализации и заменила прежнюю интеллигенцию прединдустриального общества, состоявшую из дворянства, чиновничества и духовенства».

Социальные характеристики новой элиты - мобильность, высокий уровень образования, урбанизм, профессионализм - присущи, по мнению К. Фролиха, различным слоям, объединенным в «Союз освобождения». В ряды конституционалистов не входили представители коммерческой и промышленной буржуазии, а также так называемая низшая интеллигенция - «третий элемент».

В отличие от революционных партий, отмечает К. Фролих, «лидеры которых достигали престижа и влияния внутри своих партий», члены «Союза освобождения» вступили в него, уже имея «респектабельный социальный статус». Союз был скорее «обществом видных граждан», чем широкой демократической организацией.

Говоря о стратегии и тактике конституционалистов, автор подчеркивает непреодолимое противоречие, справиться с которым они оказались не в силах: требуя введения либеральной законности, они должны были решительно порвать с законностью старого порядка.