Откуда же тогда это устойчивое представление о его роли «примкнувшего позже»? Какова выгода от столь явного искажения временных рамок? А что, если вот так, напрямик предположить, что ему какое-то время приходилось скрываться? И тут напрашивается один очевидный и роковой ответ - цареубийство. В конечном итоге, кто мог лучше рассчитать обстоятельства устранения царя, как не его копьеносец? Подобное предательство даже врагами Камбиса могло бы рассматриваться как совершенный беспредел.
Хотя в скором времени Дарий проявит себя столь же смелым, сколь и безжалостным, он никогда не обнаружит склонности выставлять свои преступления напоказ. И, как результат, правда о его причастности - или непричастности-к убийству Камбиса навсегда скрыта от нас. Тем не менее, если участие Дария в убийстве Камбиса не может считаться доказанным, его роль в подстрекательстве к заговору против Бардии представляется куда очевиднее.
Если Отан из соображений осторожности предложил вовлечь в заговор больше участников и тянул время, Дарий настаивал на немедленных действиях. По его мнению, им следовало рассчитывать не на число и перевес в силе, а на быстроту и внезапность. Проболтаться для них означало гибель всей затеи. Чем большую дерзость они проявят, тем больше шансы на успех.
Пользуясь поддержкой брата Артаферна и большинства из семерки заговорщиков, Дарий поступил по-своему. Его расчет оправдался. Представлялась в самом деле редкая возможность. Заговорщики в сопровождении своих людей, двигаясь вдоль Хорасанской дороги, ведущей к предгорьям Загроса, ощутили бы летний зной, но в долинах он уже начинал спадать. Приближалась осень. Скоро царь начнет спуск в долину.
Если убийцы подстерегут его на открытой местности, где-нибудь на дороге между Экбатаной и срединными землями Персидской державы, то они относительно легко расправятся с ним. Опытнейшие наездники - ибо в Персии не могло быть человека хорошего происхождения, который бы ни разу не сидел в седле, - семеро заговорщиков с сообщниками мчались с бешеной скоростью, отчаянно стараясь не упустить представившуюся возможность. К сентябрю они достигли границ Мидии. Перед ними лежала дорога на Хорасан, извивавшаяся вокруг гор до самой Экбатаны. И где-то там, спускаясь с гор, к ним приближался Бардия.
Весть о приближении царя неслась навстречу группе всадников. На дороге и без того было оживленно. Купцы, не забывающие о пользе дела, из соображений безопасности охотно следовали за свитой крупного военачальника. Число проезжающих росло на глазах, деловые люди из богатых торговых городов, выкрикивая что-то на экзотических наречиях, тащили упирающихся вьючных животных, слышались непрерывный стук копыт, понукания.
Ехавшие со стороны Экбатан подтверждали, что царь в самом деле покинул свою летнюю резиденцию, что он находится в пути и уже не так далеко от них. И вот по мере приближения Бардии толчея на дороге усилилась. Появилась царская челядь; всадники из свиты выделялись богатыми нарядами, завитыми бородами, затейливо уложенными прическами. Экстравагантные и яркие, как павлины, своим появлением они яснее ясного предупреждали о приближении своего господина - царя Персии, Владыки Мира.
