Беспощадным взглядом прирожденного политика Дарий видел, что положение Бардии не столь прочно, как казалось вначале. Вожди племен хитрили, так что рассчитывать на их преданность не приходилось. Объявление нового закона о податях, долгожданного для подчиненных государств, было тем не менее крайне нежелательно для правящего класса Персии. Если Бардия не хотел, чтобы его закрома опустели, следовало придумать способ, как их пополнить.
Политическое самоубийство не входило в его планы: новый царь не должен сдавливать горло тем, кто служит опорой трону. Однако, учитывая, что большая часть вельмож находилась далеко в Сирии, в лагере Камбиса, альтернативный источник доходов не заставил себя ждать. Были отданы соответствующие распоряжения. Поместья тех, кто рассматривался в качестве оппонентов Бардии, а также их «пастбища и стада, их рабы и дома» - все подверглось конфискации.
И эти, казалось бы, упавшие с неба богатства, прикрыв образовавшуюся брешь, окупились, тем не менее дорогой ценой. Раскол в среде персидской знати стал неизбежным. В глазах многих персов Бардия заклеймил себя как «позор родной страны и ее древнего трона». Один царь в то лето скоропостижно скончался; теперь строились лихорадочные планы, как избавиться от другого.
Заговорщиков в общей сложности было семеро. Все принадлежали к высшим слоям общества. Среди них оказался Дарий, молодой копьеносец Камбиса и один из Ахеменидов. Правда, эта принадлежность к самому высокопоставленному клану Персии еще не гарантировала ему лидерства в среде заговорщиков, ибо на него претендовал еще один член группы, богатый вельможа по имени Отан, который, как выяснилось, успел положить глаз и на трон.
Помимо всего прочего, более поздняя легенда гласит, что организация заговора была делом рук Отана, а Дария пригласили во вторую очередь. Но эта версия как-то не складывается. Если допустить, что Дарию досталась всего лишь роль «примкнувшего позже», то, в таком случае, он ухватил бразды правления в среде заговорщиков с похвальным проворством. Скорее всего, его лидирующий статус определился с самого начала.
Связанный с Киром узами крови, он находился в самом сердце заговора - той паутины, что связывала между собой судьбы семерых конспираторов. Один из них - Гобрий приходился ему и тестем, и мужем сестры: породнившись семьями, они связали себя наипрочнейшими узами. Брат Дария Артаферн, человек редкого ума и отваги, не состоявший в числе заговорщиков, готов был тем не менее по первому приказу перейти от слов к делу. Семейные узы - это не шутка. И как бы ни поворачивалось дело, фигура Дария всякий раз маячила в центре заговора.
