Персы самодовольно считали, что на всем свете не найти такой элиты, которую нельзя было бы соблазнить и обломать. А если такой элиты не найти на месте, ее всегда можно импортировать. Кир, расположивший к себе вавилонян тем, какое почтение он оказывал их Мардуку, не оставил без внимания и страдальцев, высланных из города, изгоев, вроде израильтян, пригнанных в Вавилон за несколько десятилетий до его прихода. В этих обездоленных и в их тоске по родной земле персы разглядели источник немалой выгоды.
Иудея - плацдарм, расположенный точно посредине между Месопотамией и Египтом. Страна с таким колоссальным стратегическим потенциалом достойна небольшого капиталовложения. Поэтому Кир не только дал иудеям возможность вернуться на заросшие сорняками развалины их родного края, но даже внес средства на восстановление Иерусалима и разрушенного Храма.
Говорили, что Яхве, бог иудеев, в благодарность назвал персидского царя «помазанным Своим» и провозгласил, что помазаннику избранного народа сама земля откроет тайны. Пред тобою я «медные двери сокрушу и запоры железные сломаю; и отдам тебе хранимые во тьме сокровища и сокрытые богатства, дабы ты познал, что я Господь, называющий тебя по имени, Бог Израилев» (Книга Исайи, 45: 1-3).
Смешно было бы думать, что своим величием Кир хоть сколько-нибудь обязан кичливому 6017 иудеев, но, видимо, персы не возражали, чтобы кое-кто продолжал заблуждаться на этот счет. Они отлично знали, как бывает усерден раб, если верит, что у хозяина он - любимец.
Нет лучшего источника самодовольства для покоренной нации и, в конечном итоге, более надежного залога ее дальнейшего рабства, нежели возникшее у нее заблуждение, будто она удостоена особого расположения царя. Так уже случалось: сами персы в давние дни их кочевой непритязательной жизни едва ли забывали о величии Месопотамии. И теперь, став хозяевами мира, они еще помнили, каково это - испытывать неодолимую тягу к блеску богатства, власти и роскоши.
Высшая прослойка греческого общества, в свою очередь, задолго до появления персов была интригуема позлащенным великолепием восточных царств. В их фешенебельном обществе занятия спортом и пиры не являлись единственным времяпрепровождением; если судить по пышному декору Акрополя, грекам был знаком восточный колорит. И если его аромат уже почувствовали в таком захолустье, как Афины, то насколько явственнее он ощущался по другую сторону Эгейского моря - на берегах Азии, где ионийцы веками культивировали вкус ко всему необычному. «На агоре ты видел их? Заметил их пурпурные плащи, их напомаженные волосы, их щегольские локоны».
И все же для своих хозяев ионийцы всегда оставались загадкой - и вызовом! Что бы они ни делали, все оканчивалось ссорой с персами. И этот бесконечный раздор, который очень помог при завоевании ионийцев, был несносным для тех, кто ими правил. Там, где лидийцы имели наготове бюрократию, а иудеи - священство, у греков, казалось, остались одни предательства и распри.
