Во время постановки пьесы Вайса мы постоянно спрашивали себя: для кого мы делаем свой спектакль? И отвечали: для всех, кто захочет нас выслушать. В том числе и для тех, кто «не захочет» нас выслушать. Или «не сумеет» услышать. Мы просто сказали себе: почему бы не противопоставить молчанию, равнодушию, трусливой, хотя по-человечески понятной, позиции неучастия, усталости от маленьких каждодневных драм нечто иное, что заставит зрителя хотя бы на несколько часов проникнуться трагической истиной, которая касается всех нас? Это общая истина. И наша, и их.

Можем ли мы добиться этого?- писал я тогда. Я верю, что поэзия, если только это подлинная поэзия,- всегда правда. Она сама по себе революционный факт. Всегда. Правду нужно говорить везде, где только можно, используя при этом все средства, в том числе театр, и вообще любые, даже самые старые, устаревшие, отмирающие структуры - неважно, что они старые. Правду нужно выкрикивать всегда, когда только представляется случай. И везде.

И есть еще один момент. Правду надо выкрикнуть так, чтобы ее услышали. Что же касается того, что обращаться при этом следует к «порядочным людям», то я, право, не знаю, кого сегодня можно выделить именно под этим именем. Известно, что есть люди непорядочные, но они меня не интересуют. Я знаю, что некоторые люди видят и слышат точнее и вернее других, волнующие их проблемы более насущны и более выстраданы; но есть и такие, которые видят и слышат хуже, их проблемы не столь выстраданы и не так насущны, хотя от этого они не становятся менее реальными. Театр не должен исключать никого, а сегодня он многих автоматически исключает. Но не может же из-за этого опуститься занавес! Всю свою жизнь я только и умел делать, что говорить со сцены. Я хочу говорить и с теми, кого исключают. Правильно ли это? Стоит ли это труда? Не знаю. Я просто думаю, что поступать так - значит поступать честно и непредвзято.