Он бросал все, что имел, и взамен решительно ничего не получал. Вместе с тем театр должен был заменить политическую трибуну, прессу, это была единственная отдушина, единственное место, в котором бился пульс общественной жизни...

Различные люди шли в театр. Театр представлял собою амальгаму, живописное смешение противоположных величин, куда шли и шуты, и умудренные опытом философы, люди легкой нравственности, не задумывающиеся над своим поведением, и шли, как в монастырь, порывая с родством...».

В наше время мало кого могут интересовать евангельские легенды. Но если читатель возьмется за романы Флобера, в одном из них прочтет о том, как мадам Бовари, желая попасть в таинственную комнату с ядами, похитила от нее ключ. К ключу была прикреплена дощечка. На дощечке было написано одно только слово: «Капернаум». Почему оно было написано? И что оно означало?

По одной из евангельских легенд Капернаум был тем местом, куда вход должен был оплачиваться всеми: не только обыкновенными людьми, но даже и Христом, которого евангелие называет богом. Даже бог, желая проникнуть в Капернаум, должен был заплатить за вход наравне со всеми людьми.

Искусство - своего рода Капернаум, вход в который никому не дается даром. За право прийти в искусство со своими намерениями и задачами, выношенными в собственной душе артиста, надо платить тяжелым будничным трудом мастера-профессионала. Отстаивая право бороться за новое искусство в жизни народа и за новую жизнь народа оружием искусства, приходилось стать лицом к лицу с театральным миром в самом его неприкрашенном, массовом, провинциальном обличье.

Для Надежды Федоровны Скарской обстановка в ораниенбаумском театре имела одно только, но зато существенное отличие: в его спектаклях принимали участие актеры столичной сцены, и благодаря этому ораниенбаумский театр оказывался как бы промежуточным звеном между тем, что представляла собою театральная провинция, и театрами крупнейших университетских центров.