Немезида, как всегда, проявила себя и безжалостной, и изобретательной, чтобы особенно доходчиво показать, к чему губрис приводит и заблудших греков, и варварских царей. Через несколько недель после кончины Павсания она низвергла с вершин власти героя еще большего, нежели регент. Фемистокл, ненавидимый после Саламина зато, что всегда неотступно и убедительно оказывался правым, уже в 470 году до н. э. был подвергнут остракизму своими непримиримыми согражданами. Замешанный вдело Павсания об измене, он навсегда покинул Грецию.
После долгих странствий и приключений, сравнимых со странствиями Одиссея, его занесло в Сузы. А там сын Ксеркса, новый царь, весьма обрадовался поимке этого самого закоренелого врага своего отца. Для царя Павсаний был, как «змея эллинская, меняющая свои цвета». Но, оставшись без «ядовитых зубов», Фемистокл сделался самым большим фаворитом своего нового хозяина.
Все его блестящие качества, некогда сыгравшие такую роковую роль для персидского честолюбия, были отданы на службу Великого Царя. Посланный на западное побережье, Фемистокл обосновался неподалеку от Милета и начал чеканить там монеты и командовать армией подобно любому из сатрапов. Он окончил свои дни в Сардах советником в суде, где объяснял персам, как можно противостоять посягательствам своих бывших соотечественников.
И там же, этот как царский прислужник и предатель, в 459 году до н. э. испустил дух. Немыслимый прецедент: спаситель Греции закончил свои дни как враг свободы, хотя, по мнению многих, Фемистокл в изгнании продолжал оставаться образцом для своего города. Это можно понять, ибо чем дальше, тем больше города, освободившиеся от варварского правления, обнаруживали, что их благодарность к Афинам переходит в зависть, подозрительность и даже страх.
Они почти не видели разницы между данью, которую некогда платили Сузам, и теми взносами, которые вынуждены были посылать в Акрополь. Уже в 460 гг. до н. э. города, которые попытались выйти из Союза, удостоились посещения афинского флота. То же самое в последующее десятилетие случалось и с городами, не входившими в альянс. В 457 году, например, афиняне положили конец длившемуся полвека соперничеству с соседней Эгиной, разрушив ее стены, конфисковав ее флот, а после предложив вступить в Лигу.
Этим предложением, пожалуй, мог бы гордиться самый высокомерный из восточных деспотов, тем более что жители острова не могли от него отказаться. Люди вспоминали первый приход Афин в империю как зловещий и фатальный эпизод. Тогда Ксантипп, приплыв после битвы при Микале, бросил якорь в Геллеспонте, взял в качестве добычи канаты с моста Ксеркса и одного перса живьем прибил гвоздями к доске. Этого распятия, надолго запечатлевшегося в памяти людей, было достаточно, чтобы бросить тень на всю Грецию.
