Вскоре за ней последовали другие города. Как и Тегею, их улещивали и заманивали в подчинение. Спартанские гробокопатели обшарили все закоулки Пелопоннеса, промышляя останки других героев, а поскольку местность изобиловала окаменел остями, в том числе костями плейстоценовых мамонтов, охотников за скелетами ждал крупный успех.
Правда, это не означает, что спартанцы в своем стремлении создать великую лигу подчиненных городов рассчитывали только на палеонтологию. Даже когда они предлагали себя в качестве хранителей мифического прошлого своих соседей, на самом деле они оставались верны повадкам волчьей стаи, практике террора и тотальной войны. Первые поражения, нанесенные их обновленной армии, отнюдь не поколебав их веру в Ликургово законодательство, только укрепили их в желании усовершенствовать его.
Прошло еще одно столетие - и трансформация общества в убийственную машину придала Спарте мистический и грубовато-кровожадный ореол. Для гоплитов других городов, зажиточных граждан, чьи доспехи с наступлением очередного сезона вновь снимались с чердака, чтобы освободить их от пыли, и чье отношение к войне в лучших традициях дилетантов - смотреть на войну как на ритуал, как на спорт, пусть даже иногда и смертельно опасный, - перспектива встретить на поле брани спартанцев была устрашающей.
Мобилизацию объявлял целый город, и повергало в ужас, что главной целью его граждан было растоптать и уничтожить все, что ни встретится на пути. Многие пехотинцы из городов-соседей при виде спартанцев предпочли бы не испытывать судьбу, а попросту убежать с поля боя.
Асами спартанцы, мастера и психологической, и всякой иной войны, точно знали, что надо делать, чтобы кровь их противника застыла в жилах. Издалека о приближении их фаланги предупреждал пронзительный визг дудок, и земля содрогалась от тяжелой мерной поступи ног. Затем, когда они подходили ближе, сквозь клубящиеся облака пыли ярко вспыхивала «стена из бронзы и алых плащей», ибо у спартанцев принято было начищать щиты до блеска, а на плечах носить, предположительно, по личному распоряжению Ликурга яркие плащи, выкрашенные в цвет свежей крови.
Вторя их чеканному шагу, над строем звучал суровый боевой гимн, посвященный героям древности, пока командир в своем особенном шлеме не отдавал громкую команду, после чего пеан смолкал. И в тот же миг звуки труб разрывали воздух. Гоплиты ускоряли шаг, опускали копья и пускались бегом. Необязательно сплошной массой, фланги могли наступать отдельно, разделившись, как бычьи рога, и вонзаясь во вражеские ряды. Для подобного маневра требовалась дисциплина, далеко превосходившая амбиции дилетантов, не говоря уже об их способностях.
Уровень подготовки спартанцев служил подтверждением их любви к муштре. Подобное искусство гоплитами других городов воспринималось почти как издевательство. А значит, не было никакого позора втом, чтобы признать величие города, который обеспечил своим мужчинам такую подготовку и такие сокрушительные навыки. Все соглашались, что «драться со спартанцами - немыслимое дело».
