В свете этого сюжета кто такие были Гармодий и Аристогитон, как не убийцы чудовища, тираноборцы, самоотверженные патриоты, которые погибли за то, чтобы послужить установлению демократии в Афинах? Все это, конечно, служило одурачиванию народа. Едва ли Клисфен и его сообщники получили от этого хоть какую-то мзду, достойную их вклада в общее дело.
Решающим доказательством их подлинного величия является то, что даже Клисфен, отпрыск семейства, не замеченного в излишней скромности, понял, насколько важно завуалировать этой фантастической выдумкой масштаб своих реальных заслуг. Закладывая основы демократии, он давал своему городу прочное будущее, но столь же бесповоротно он фабриковал и его прошлое.
Никакого памятника Клисфену на агоре не существует. Не досталось ему места и в памяти потомков, как отцу-основателю их свобод. Напротив, как только его не стало, сограждане в приступе какой-то странной амнезии начали забывать даже о том, что они вообще прошли через революцию. И такой естественной казалась им форма демократического правления, так глубоко коренилась она в аттической почве, что подлинное значение ее природы, как и полагал Клисфен, для них померкло.
Такой вот горьковато-сладкий парадокс: в синдроме потери памяти, вследствие которого имя Клисфена оказалось погребено во мраке, есть наивысшее доказательство правильности его расчетов. Он не только из-' бавил отчизну от тягот гражданской войны, но и без промедления водрузил ее на незыблемый фундамент - ив этом с Клисфеном мог бы сравниться только его современник Дарий. Разумеется, между персом, «монархом всего мира», и афинянином, «другом народа», мало общего - тем не менее благодаря масштабу их заслуг и тому, что они оставили потомкам, эти двое стоят друг друга.
Оба пришли к власти в разгар кровопролития, но принесли своим странам мир. Оба справились с неукротимыми амбициями аристократии. Оба, совершая все это, выстроили радикально новое будущее для своих народов и при этом умудрились скрыть новизну своих замыслов за мишурой прошлого. И самое главное - оба сотворили нечто беспокойное, опасное и новое.
