Но все-таки им приходилось соблюдать осторожность. Позволь себе фыркнуть в сторону одного из собратьев по дему, и вполне может случиться, что даже «истинный Бутад» вылетит из публичной жизни навсегда. Клисфен, пользуясь привычной тактикой упреждения, постановил в законодательном порядке, чтобы члены дема выбирали из своей среды делегатов, которые отправлялись бы в Афины и разрабатывали там повестку дня для Народного собрания. Какой мало-мальски стоящий аристократ стал бы ломаться, имея перед собой столь привлекательную перспективу?
Так, Клисфену пришлось воодушевлять Евпатридов, чтобы те не отсиживались по домам, переживая обиды. Однако в результате он столкнулся с еще одной опасностью. Она заключалась в том, что честолюбивая знать могла воспользоваться демом как плацдармом для реставрации тирании. Полагаясь на присущий им дар предвидения и дьявольскую привычку усложнять все, чего бы они ни коснулись, основатели демократии разработали целую систему «сдержек и противовесов».
Уже расчлененная на демы, Аттика была вновь подвергнута дроблению, на этот раз более мелкому: демы делились на «трети» (тритии), а «трети», в свою очередь, объединялись с двумя другими и образовывали филу. Поскольку «трети» находились в разных уголках Аттики - одна в горной местности, другая, к примеру, на побережье, а третья - в окрестностях Афин, то каждая фила - теперь их стало десять - неизбежно способствовала запутыванию древних корней.
Вместо первобытной простоты родного клана жители Афин оказались связанными бесконечно более сложной и тщательно выверенной системой обязательств. Филы, тритии и демы - таковы были препоны, преодолеть которые не сумели бы даже самые влиятельные аристократические семейства.
Но будет ли все это работать? Поскольку до этого еще никто не пытался построить демократию, никто не мог заранее знать, что из этого выйдет. Наблюдая с нарастающей тревогой за развитием революционного движения, соседи Афин едва ли считали падение города уже доказанным. Клеомен, в частности, имел все основания опасаться худшего.
Клисфен и его сподвижники, лихорадочно работавшие над внедрением реформ, опасливо поглядывали на спартанцев; точно так же поступал и готовивший контрреволюцию спартанский царь, страшно озабоченный тем, что в этой гонке время работает против него. Несмотря на невероятную путаницу в демократических преобразованиях, скрытые в них возможности
Клеомену казались пугающе ясными: Больше не разделенные между собой, граждане демократических Афин наконец могли выступить единым фронтом против своих соседей. Даже размеры Аттики давали им ощутимое преимущество. Афины, веками бывшие пигмеем в военном отношении, чуть ли не за одну ночь превратились едва ли не в тяжеловеса.
