Одну неприятную неожиданность сменяла другая. Персидский флот вовсе не был разбит окончательно, как было с надеждой подумали оптимисты из лагеря греков. Шторм его, конечно, потрепал, но до полудня следующего дня корабли - эскадра за эскадрой - медленно выдвинулись из-за острова Скиатоса и встали на якорь в виду мыса Магнезия, после чего началась высадка войск, наблюдавшаяся греками на Артемисии, с противоположного берега, со все возраставшим чувством отчаяния.
Ни один из них не видел моря, до такой степени черного от кораблей. Даже после разгрома, учиненного бурей, персы смогли собрать не менее восьмисот трирем, что превышало численность флота союзников по крайней мере в три раза. Даже случаи удачного тарана в борт, нанесшие ущерб пятнадцати вражеским судам, и захват в плен их экипажей не особенно воодушевили греков. Теперь, когда они видели перед собой персидский флот всего в каких-нибудь десяти милях, многие высказались за еще одно отступление, причем срочное, пока варвары не окончили ремонта судов.
Споры разгорались все сильнее и сильнее - к возрастающему беспокойству местных жителей, которые не находили себе места при мысли о том, что их оставят на милость мидян. Вскоре они послали делегацию - вначале к Эврибиаду, а потом, когда он отклонил их просьбу, к Фемистоклу.
Жители умоляли союзников остаться. Фемистокл, как и Эврибиад, был в смятении от перспективы эвакуировать базу с Артемисии. Как ни в чем ни бывало, он потребовал за свою услугу взятку, а прихватив большую ее часть себе, он намекнул, что нужно еще - позолотить ручку Эврибиаду. В итоге Эврибиад и другие военачальники согласились, что союзному флоту лучше остаться на месте, и заняли позиции для обороны.
Но высшие командные чины еще не успели принять решение, как появился повод для новой паники. Ближе к вечеру, примерно в то же время, когда Бессмертные двинулись на захват Теплых Ворот, пока персидские эскадры под пристальными взглядами остолбеневших греков, разыгрывали на противоположном берегу сцену высадки, союзники перехватили дезертира с одного из вражеских кораблей, некоего грека по имени Скиллиас.
Тот утверждал, что проплыл преимущественно под водой десять миль до Артемисия с донесением, содержание которого производило более правдоподобное впечатление, чем бахвальство пловца. Того, что он передал, оказалось достаточно, чтобы кровь застыла в жилах слушавших его адмиралов. Скиллиас утверждал следующее: пока основная часть вражеского флота ремонтировалась, двести кораблей должны были пройти незамеченными к восточному берегу Эвбеи, обойти южную оконечность и укрепить, таким образом, западный край.
