У подножия скалы, на вершине которой возвышается гробница Елены, текут быстрые и мутные воды Еврота. Пройдя вдоль плавных изгибов реки на север, странник вскоре увидит на дальнем ее берегу что-то вроде разбросанных по долине деревушек. В провинциальном облике Спарты ничто не говорило о том благоговейном страхе, который внушали ее жители. «Предположим, - написал как-то афинский историк Фукидид, - что жители покинули бы город, а его храмы и общее расположение домов остались бы - и можно не сомневаться, что по прошествии времени будущие поколения с большим трудом согласились бы поверить, что народ, некогда живший тут, имел какую-то власть».
Но самих спартанцев это волновало меньше всего. Народ, закаливший себя в добродетелях самоограничения и стойкости, не мог относиться к напыщенной архитектуре иначе, как с презрением. Спартанцы не нуждались в искусстве каменщиков, когда у них были их копья и начищенные до блеска щиты. Зачем строить помпезные памятники и тратиться на дорогостоящий мрамор, если отличительная черта настоящего мужчины - умение жить в военном лагере?
Только храмы, благодаря которым считалось возможным проникновение в неземное, потустороннее, заметно выделялись на фоне казарменных построек и общей неприглядности города. Хотя бы на них спартанцы не скупились тратить награбленные богатства. В великом святилище на Акрополе, невысоком холме, служившем городу цитаделью, все внутреннее убранство состояло из прямоугольных пластин цельной бронзы. В другом храме, расположенном на северной окраине Спарты, имелась статуя Аполлона, стрельца-дальневержца и пророка, выполненная из чистого золота. Однако самым незабываемым из всех храмовых сооружений Лакедемона было святилище в честь сестры Аполлона, девственной охотницы Артемиды, «повелительницы диких зверей».
Двигаясь дальше на север по течению Еврота и удаляясь от центра города, странник минует вскоре открытые площадки для военных упражнений и окажется в заболоченной низине, где стоит черный древний идол богини. Спартанцы в первом упоении своего господства над остальной частью Пелопоннеса, приблизительно в 560 году до н. э., построили здесь великолепный храм из камня, сиявший красотой новой кладки. Однако местность вокруг храма оставляла зловещее впечатление. И вовсе не потому, что по всей округе по-прежнему в камышах квакали лягушки, а над рекой поднимался призрачный туман; храм сам по себе действовал на нервы так, что по коже пробегали мурашки.
