Почему-то исследователи ФРГ забывают упомянуть, что в том же самом «западноевропейском» городе развитого средневековья в качестве отдельного уклада сохранялось рабовладение, факт общеизвестный не только благодаря трудам И. В. Лучицкого или обстоятельным работам бельгийского историка Ш. Верлиндена, но и статьям советских историков. Не упомянув об этом, нельзя получить полной сравнительно-исторической картины развития русского города XIV-XV вв.

И наконец, последнее. Моделью средневекового города признается лишь одна - немецкий город с его правовым оформлением сословий, город, не сыгравший в истории страны решающей роли в силу свойственного феодализму партикуляризма.

Верность идеям «остфоршунга» не мешает историкам делать некоторые шаги по пути объективной истины. В западногерманской и швейцарской историографии конца 70-х - начала 80-х годов достаточно широко используются опыт и достижения советской исторической науки, в том числе археологии. Опыт, который заставляет наиболее прозорливых из немарксистских ученых пересматривать свои взгляды.

Особенно заметно это в области экономики русского города, несколько меньше - в области социальной и политической истории. Талант многих из этих Е исследователей заставляет их ставить проблемы, еще не решенные советской историографией, но обстоятельно исследуемые применительно к другим городам Европы, в частности проблему «город-деревня», которая еще не нашла полного отражения в советских исследованиях.

Увеличение объема археологических данных, всестороннее историческое осмысление которых отстает, ставит перед советскими г исследователями задачу нового синтеза истории города, начатого Б. А. Тимощуком применительно к Северной Буковине. Создание обобщающих трудов в области истории городов типа работ М. Н. Тихомирова и А. М. Сахарова усилит в дальнейшем позиции советских ученых в полемике с буржуазной наукой.