Об этом мне говорили карточки с надписями от курсисток и студентов, приколотые ко множеству букетиков, которыми меня, по тогдашнему обычаю, забросали при первом же выходе. В цветах, поданных мне, я читала невысказанную на словах такую же возвышенную веру в искусство, какою жила сама, я слышала в аплодисментах и вызовах зрительного зала живительный отклик, без которого не может биться актерское сердце...

В общем, все было именно так, как полагалось быть в каждом театре на театральных именинах каждой актрисы, если только она не видела к себе со стороны публики полного равнодушия... Для меня это было внове, и, вероятно, потому я не находила в то время в установлении бенефиса явления, неотделимого от устарелых, обветшалых форм коммерческого театра, как я это понимала впоследствии... Меня радовало всякое проявление успеха, в котором я угадывала голос зрителя, и в этом я вполне доверялась своему непосредственному чувству. В то же время все, что сколько-нибудь походило на рекламу, так же инстинктивно претило мне. К сожалению, большинство рецензий, которые писались об ораниенбаумских спектаклях, производили на меня именно такое «рекламное» впечатление-. Бывало даже как-то оскорбительно читать похвалы себе в то самое время, когда случалось переживать мучительную боль от сознания полной неудовлетворенности своей игрой. Помню, например, как я страдала, играя в плохой невежинской пьесе «Друзья детства». Это было одно из тех произведений, которые охотно игрались актерами и не менее охотно смотрелись известной частью публики, - с таким знанием сцены писались эти пьесы. Но не было в них живой мысли, напрасно было бы искать в них действительной жизни. Я чувствовала, что, играя в «Друзьях детства», я делаю что-то до такой степени скверное, что, приехав домой, разразилась слезами: невозможно было мириться с сознанием, что я ни минуты не переживала роль, в которой к тому же и нечего было переживать, что манекеном ходила по сцене и что больными нервами изо-бражала истерику. Но через день в одной из газет я прочла, что с каждым спектаклем обращаю на себя все больше внимания и со стороны публики и со стороны критики.