По окончании оперы вся семья Шульгиных отправилась домой, а ночью за ближайшим углом остановилась карета. Какие-то тени, выскользнув из подъезда, прокрались к экипажу, дверца захлопнулась, лошади тронули, и через несколько минут новобрачные сдвигали бокалы в кругу ближайших друзей.

-Сначала как будто задумался, а потом только переспросил полковника: «Ты говоришь, брак совершен по всем правилам церковного обряда и гражданских установлении? О чем же толковать? Снявши голову, по волосам не плачут».

-Стало быть, полковнику отставка!

Таким мог быть один из вариантов светских пересудов, слухи о которых доходили до новобрачных.

Брак наших родителей мог, действительно, казаться событием, и притом событием романтическим, хотя на самом деле романтика в этом случае определялась обстоятельствами как своего рода «принудительным ассортиментом». Нашей матери, как мы могли в этом убедиться в свое время, были свойственны трезвые взгляды на жизнь, да и для отца жизнь, так же как и искусство, была прежде всего сферой труда - труд открывал ясный и прямой путь к достижению целей, которые определялись идеями века. Вот почему, кстати сказать, близость отца к художественной группе «кучкистов» была не случайной и вот почему отцу как артисту была свойственна реалистическая концепция художественных образов - в концертном исполнении так же, как и на сцене.

Одним воздухом со своими родителями дышали и мы, дети, с первых проблесков нашей сознательной жизни. Еще со школьного возраста душевное формирование каждой из нас было подчинено общему укладу семьи: музыка и театр вплетались в ее быт и проникали во все поры повседневной жизни и взрослых и детей, не всегда оказывая одно только благотворное влияние, но и нарушая педагогические усилия нашей матери. Например, нам полагалось рано ложиться спать, и к гостям, чуть не ежедневно собиравшимся к вечернему чаю, мы не допускались.