О своих впечатлениях от спектакля москвичей Кугель упоминал только вскользь, но по-своему весьма выразительно.

«Посмотрев эту пьесу, имевшую в Москве шумный успех,--замечает критик,-я опять преклоняюсь перед изобретательностью режиссеров Художественного театра, ибо в «Одиноких» Гауптмана, как и в «Чайке» Чехова, вижу мало элементов для шумного театрального успеха».

Замаскированный выпад против драматургии Чехова, за волосы притянутый к рецензии об «Одиноких», выдавал основную тенденцию рецензии, автор которой держался резко отрицательного отношения к «режиссерскому театру». Такой театр, по его мнению, губил живые актерские дарования. В своем суждении Кугель в то время был не одинок. Напротив, очень распространенным было мнение о том, что Художественный театр не терпит истинно талантливых актеров, якобы противопоставляя им «режиссерскую изобретательность». Потому и драматургия нужна для Художественного театра будто бы «особая», наиболее располагающая к режиссерскому изобретательству. К такого рода драматургии критик относил пьесу Гауптмана и потому в рецензии об ораниенбаумском спектакле обрушивался на нее с такой же горячностью, с какой хвалил актерскую игру. Выходило, что талантливые актеры даже в случайном ансамбле летнего театра, по преимуществу гастрольного, в силах обеспечить успех и без помощи искусственного, режиссерского оживления, хотя бы пьеса сама по себе и не предопределяла «шумного театрального успеха».

Подобным реакционным воззрениям соответствовала позиция большинства московских, а не одних только петербургских критиков того времени. Я помню, как на премьере «Одиноких» в Художественном театре один из его видных противников, делясь в антрактах впечатлениями, подчеркнуто громко ругался, ничуть не стесняясь резкости выражений. Другой рецензент демонстративно ушел из театра, не досмотрев спектакля до конца.