Весной 498 года до н. э. первый в истории военный отряд особого назначения, снаряженный демократией, уже покидал Фалерскую гавань. Направляясь на восток вдоль побережья Аттики, он вскоре соединился с пятью кораблями из Эретрии, а затем с горделиво поднятыми головами глядя в сторону Ионии, скрылся из виду. Где бы тем летом ни собирались афинские жители - в тавернах Керамика, на агоре или у моря в Фанере, - везде они с лихорадочным нетерпением ждали вестей. Проходили недели. И наконец стали просачиваться новости.

По слухам, воины демократии добились славных успехов. Считая ниже своего достоинства пригибаться и прятаться, высаживаясь па чужой берег, они не побоялись открыто нанести удар по твердыне Артаферна, метя в ее сердце. Пройдя походным маршем вместе с ионийскими и эретрийскими союзниками в горы, прикрывавшие Сарды, афиняне тайными извилистыми тропами подобрались к персам, захватив их врасплох, внезапно спустились в долину. Артаферн тут же кинулся бежать во дворец. Наступавшие подожгли Нижний город. Персидской экспедиции, направленной на усмирение Милета, пришлось повернуть обратно. Афины выполнили свой долг; ионийцы же благодаря своим героическим действиям обрели свободу.

Миссия выполнена? Так могло показаться. Однако прошло совсем немного времени, и радужные известия из Ионии сменились тревожными. Артаферн затаился в своем дворце, но греки, уступая противнику в количестве и не имея стенобитных машин, не справились с толстыми стенами. К-тому же, в пожаре, уничтожавшим Нижний город, они не смогли уберечь от огня храм Кибелы.

Святотатство так напугало их, что они поспешили отступить в горы, тем более что после неудачи с осадой дворца Артаферна они успели изрядно пасть духом. Когда, измученные, они, спотыкаясь, побрели к морю, их накрыла персидская конница. Всего только миля оставалась до кораблей, когда их вынудили повернуть и занять оборону. «Их легко одолеть», - именно так неизменно отзывался о персах Аристагор, осуществляя свою «челночную дипломатию».

Теперь же, покинув рубежи под градом стрел, задыхаясь в облаках пыли, поднятой копытами неутомимой кавалерии, афиняне познали истину без прикрас. Строй греческих воинов, хотя и защищенных бронзой, нарушился. Эретрийский военачальник, бросившийся, чтобы его восстановить, был убит. Оставшиеся в живых афиняне, отстав от основного отряда, с горем пополам добрались до своих кораблей, подняли паруса и были таковы.

Приветствуя возвращение изрядно потрепанных мореплавателей, афиняне наконец сообразили, что Аристагор их попросту надул.