Утверждение ионийцев, будто персы изнеженны и женственны, оказалось всего лишь стремлением выдать желаемое за действительное. Афинское собрание, резко повернув от ура-патриотизма к паническим настроениям, пропускало теперь мимо ушей мольбы, доносившиеся с театра военных действий, как бы отчаянно они ни звучали и какими бы горькими упреками ни сопровождались.

Сожжение Сард, хотя на афинян это подействовало, как весть о катастрофе, стало широко известно и легло позорным пятном на репутацию персов. От Кипра до Херсонеса вспыхивали искры мятежа, то и дело разгораясь ярким пламенем, и Артаферн, чей престиж пострадал очень сильно, понятия не имел, удастся ли ему противостоять нараставшей катастрофе.

В свою очередь, афиняне с непреклонностью образумившихся изоляционистов сохраняли безучастность. Одного беглого взгляда на персидскую мощь им оказалось достаточно, чтобы совершенно ясно понять - поход на персов им навязали и все планы и замыслы Аристагора были только воздушными замками. Самое обидное - ионийские гоплиты попросту не соответствовали численности и скорости персидской кавалерии. Ничего не изменилось с 497 года до н. э., спустя два года.

Тогда восставших попросту смели в море. Только Милет, родина мятежа, еще держался. Хотя ионийский флот все еще был непобедим, ему не хватало припасов и неоткуда было ждать свежего пополнения. Положение оказалось столь ужасно, что Аристагор, сетуя на афинян, решился пойти на поклон к дяде.

Он отправился в Миркин, фракийскую вотчину Гистиэя, за корабельным лесом и серебром для найма солдат. Но, как выяснилось, местные жители жаждали участвовать в военных делах Аристагора еще меньше, чем афиняне. Без всякого радушия встретив господина, они тут же предприняли собственную попытку к освобождению и прирезали его. Так впустую, бесславно погиб Аристагор, подстрекатель великого восстания против Царя Царей, тот единственный, кто вложил в него энергию руководителя и высокий смысл.

И без того слабая надежда ионийцев на победу угасала. Персам понадобилось еще три года усердных трудов, чтобы восстановить флот, украденный у них в начале восстания, прежде чем они смогли соперничать с мятежниками за господство над морем. Когда Аристагора уже не было в живых и никто не предлагал свою кандидатуру, дабы занять его место, военные усилия ионийцев ослабли, словно их постиг паралич в ужасном ожидании последствий того, что неминуемо на них надвигалось.