Направленные на задание воины, вместо того чтобы взять под контроль труднодоступные позиции, маршировали прямиком в ловушку. Имея в тылу гражданские раздоры, при ничтожных шансах перекрыть горные перевалы Фессалии Эвайнет и Фемистокл, еще не углубившись в Тем-пейскую долину, решили во избежание потерь, повернуть назад. Вне всякого сомнения, то было верное решение, спасшее жизни десяткам тысяч воинов.
Однако бесчестье этого отхода заставило Грецию содрогнуться. Все оппозиционные фракции в Фессалии стали в открытую сотрудничать с мидянами. Предатели в городах, расположенных дальше к югу, сочли себя реалистами; те же, кто настроился было сражаться, погрузились в беспросветное отчаяние. В ожидании новой тревоги, с каждым днем все более напряженном, у союзных сил, казалось, оставался единственный выход - отступить. Персы непобедимы, - все громче говорили даже в тех городах, где вопрос о сопротивлении был решен. А в конце мая, словно удар грома, Грецию настигла новость: Великий Царь со своей армией благополучно переправился через Геллеспонт.
В Афинах удар чувствовался острее всего - именно здесь стратегический тупик ощущался самым зловещим и роковым образом. Видя перед собой перспективу не только поражения, как жители других греческих городов, но и полного уничтожения, афиняне в совершенном отчаянии поспешили за наставлением к Аполлону. Покинув Аттику, пройдя вдоль побережья, минуя Фивы и поднявшись на склоны Парнаса, афинские эмиссары вскоре оказались на безлюдной и чем дальше, тем более извилистой дороге, шедшей между пиками и неприступными дельфийскими скалами.
Как только они добрались до места, их, прежде всего, провели к Кастальскому ключу. Очистившись в его студеных водах и принеся жертву на алтаре вечного священного огня, они вошли в храм. Внутри, увешанная ворохами старинных драгоценных украшений, их ждала Пифия, скрытая в густой тени. По сравнению с испещренным сеткой трещин камнем Омфал, священным лавровым деревом или лирой бога Пифия, старуха в девичьем платье, казалась просто гротескным существом, менее всего подходившим для роли вместилища золотого Аполлона. Она угнездилась над котлом, раздвинув бедра, и под подол ее девичьей туники начали подниматься испарения, исходившие от котла. Она содрогнулась в провидческом экстазе, на нее снизошел транс.
