Равновесие, которое они всегда поддерживали так искусно - между жестокой природой режима и жестами изысканного великодушия, - было окончательно нарушено. Осиротевший и запуганный Гиппий стал использовать неприкрытый террор. Казни, которые раньше проводили тайно, вскоре залили кровью весь город. Репрессии порождали новые заговоры, а заговоры были чреваты новыми репрессиями. Гиппий, прежде «всегда доступный», теперь прятался за спины своих телохранителей-скифов и иностранных наемников, словно он был каким-нибудь пришлым деспотом. Он почти перестал ощущать себя афинянином.

Однако кому же предстояло избавить Афины от Гиппия? Жаркие разговоры о революции в салонах аристократов и в гончарных мастерских Керамика - все это хорошо, но кто мог выполнить намеченное? И тут взоры всех обратились к Клисфену. Не прошло и года после смерти Гиппарха, когда он появился, рыская по-шакальи у северных границ Аттики. Но афиняне, которым представилась возможность сбросить Гиппия, все же не спешили ею воспользоваться. Возмущаясь тиранией, они не рвались восстановить власть Алкмеонидов.

Когда наемники Гиппия истребили войско Клисфеиа, тому ничего не оставалось, как вновь скрыться за границей. На поле сражения остались окровавленные тела афинян, отважившихся поддержать его: «Славные воины благородного происхождения - они показали кровь, что текла в их жилах».

Перед жителями Афин открылась горькая истина: единственной альтернативой рабству являются изгнание и смерть.