Потом обычно бывал припадок раскаяния. Тогда он просил прощенья, клялся, что не может жить без меня, что без меня он жить не будет. Клятвы свои он скоро забывал и возвращался к старому.

В день моего бегства он отправился на охоту, пил там, как всегда, но, вернувшись домой, по виду казался довольно трезвым, хотя все-таки кричал и грозил так, что Настя, моя горничная, стала неотступно следить за ним. Прокравшись в мастерскую, она закричала оттуда: «Бегите скорей, он хочет убить вас и барышню!» Сейчас же вернувшись, Настя накинула нам на плечи - мне и моей девочке - что только попалось под руку: на дворе стоял мороз, и втроем мы побежали к соседу, крестьянину-финну. Следом за нами в избу вошли хозяин и крестьянин Тарас Дмитриев, который всегда жалел меня. Они заперли за собою дверь на крючок и сказали, что были у нас на кухне, когда туда вбежал граф. Он стал грозить, что, если за ним будут следить, он всякого убьет на месте. Было известно, что у него как у охотника много оружия.

В то самое время, как они мне это рассказывали, за окном послышались выстрелы, и человек шесть перепуганных крестьян с криками пробежали по улице. Тарас Дмитриев вышел, крадучись, из избы, чтобы узнать, что именно произошло. Настя догадалась вовремя послать Митю, мальчика лет тринадцати, бывшего у нас кучером и конюхом, в соседнюю деревню, чтобы позвать на помощь тамошнего охотника, Тимофея Михайлова, с семьей которого я дружила. Митя вернулся от Тимофея, а с ним вместе вернулся в избу и Тарас Дмитриев. Оба они сказали, что, по-видимому, выстрелы были даны в воздух и никому никакого вреда не причинили.

В тот же миг раздался стук в дверь.

-Кто идет? - разом спросили крестьянин финн, Тарас и Митя, караулившие возле дверей.

-Не бойтесь,-ответил голос егеря Макара,-это я и Тимофей со мною.

Ему открыли - он был один. Я испугалась, не ожидая от него добра.

А где же Тимофей?

-Да тут он, тут...

Макар повернулся к дверям с тем как будто, чтобы позвать Тимофея,-и исчез. Караульщики подтвердили, что Тимофея с ним не было.