Но и тогда один из всех участников спектакля все еще не сознавал значения завоеванной победы - это была Надежда Федоровна.

Когда «Гроза» прошла, на сцену ворвались вместе с друзьями и почетными приглашенными восторженные отзывы об игре дебютантки. Слышались и критические замечания. Но ни тем, ни другим недоставало, как мне казалось, чего-то самого главного, что составляло для меня обобщенное впечатление от репетиционной работы и от сыгранного спектакля.

Вспоминая теперь о тех ощущениях, которые заменяли для меня тогда критическую оценку, я могу передать их только с помощью одного из незабываемых детских моих впечатлений.

Бывало, я терялся в догадках, что у взрослых означает слово «красивый»? Я присматривался к окружающим, и все они казались мне одинаково обыкновенными, только одни были любимые, а другие нелюбимые, одни с первого взгляда свои, а другие оставались чужими, как бы часто я ни встречался с ними.

Был среди самых близких и дорогих мне людей Семен - так его звали, а полное его имя было Семен Васильевич Никонов. В турецкую кампанию он служил солдатом, а потом жил у нас в семье и работал у моего отца в конторе газеты чем-то вроде экспедитора, а вернее сказать, человеком на все руки.

Однажды, вбежав в его каморку, я увидел женщину, поразившую мое детское воображение. «Красавица...», -пронеслось в моем мозгу слово, смысл которого мне стал сразу и до конца ясным и близким.

Женщина казалась мне необыкновенной. Она была, как тишина летней ночи. Глубокими и как будто удивленными были ее синие глаза, и светилось в них так много печали, словно она, и жалея и любя, грустила душой за всякого, на кого был обращен ее взгляд. Она казалась почти воздушной, настолько легкой, что без всяких усилий можно было ее представить себе плывущей по воздуху. И было необыкновенно странно, когда Семен сказал о ней своим обычным, простым и тихим голосом: «Это моя жена, приехала из деревни к доктору, у нее порок сердца, она у меня не работница». Я молчал и во все глаза глядел на жену Семена.