Выбранная для нас пьеска «Которая из двух» была срепетована с необыкновенной тщательностью. Вера и я не щадили сил для «художественного» изображения двух претенденток на одного жениха. На мою долю досталась роль вдовушки. Меня нарядили в длинное платье, совсем как взрослую, и, к общему удивлению, я не испытывала особых затруднений и почти не путалась в довольно длинном шлейфе. Я не очень растерялась, оставшись в этом платье даже после спектакля среди гостей, и до сих пор помню, как директор Мариинского театра, приглашенный на наш спектакль, представился мне, пожал руку и что-то говорил, как совсем взрослой актрисе. Он был необыкновенно высок ростом, почти такой же высокий, каким впоследствии в Москве показался мне Станиславский. От этого контраста - громадного и немолодого уже господина и моей ребяческой фигурки в костюме со шлейфом - я казалась, как говорили, совсем младенцем...

Мамуля, даже при конце жизни, даже тяжело больная, не могла без смеха вспомнить удивительную пару...

Мужские роли исполнялись двумя мальчиками - сыном нашего домашнего врача Хощеновича и Фреем, которого судьба много лет спустя привела оказать Вере последнее и трагическое гостеприимство во время ее ташкентских гастролей тысяча девятьсот десятого года...

Сестра Ольга была еще так мала, что, выйдя в роли горничной на сцену и увидев публику, в ту же минуту ушла обратно - ей не понравилось быть актрисой. Второпях она даже забыла заплакать. Мне тоже не захотелось было идти на сцену; тогда мама вытолкнула меня насильно, страх миновал, и все пришло в порядок. С той поры мечта о приснившемся мне театре разгоралась сильнее прежнего, и обе мы, Вера и я, с новым упорством принялись упрашивать отца взять нас с собой в театр, за кулисы. И отец снова должен был уступить.

Первый акт оперы обставлялся на сцене заранее и, в виде исключения, детям Коммиссаржевского разрешили погулять среди декораций до начала спектакля. Впоследствии этот первый визит не раз повторялся и стал для нас привычным делом.