Силою своего «света» Соня делает настолько прозрачным густой сумрак окружающей ее действительности, что сквозь него ей ясно видится будущее, и она идет ему навстречу с непоколебимой верой в него. Оттого неугасимый огонек, который теплится в сердце моей Сони, не может не побеждать рассудочного и холодного пессимизма, опустошающей силы обывательщины, ядовитого дыхания пошлости. Соня не вступает с ними в активную борьбу, она на это неспособна, но она освещает на своем пути зло, и оно отступает перед нею, как отступает тень перед светом.

Соня не одна. Рядом с нею живет человек, вконец издерганный жизнью. Возненавидевший ее. Возненавидевший людей настолько, что высшим наслаждением для него становится возможность изливать на них желчь наболевшей и опустошенной своей души. Человек, для которого жизнь стала пустыней и которым владеет одно желание - перестать чувствовать себя самого. Человек, для которого смерть стала ценнее жизни. Этого человека Соня превращает в покорного ей ребенка. Что дает ей силу для этого? Ее вера в будущее, ее вера в человека.

Соня - живое, юное создание. Она сознает свое неотъемлемое право на счастье здесь, на земле, теперь, сейчас, пока в ней кипит неизрасходованная еще сила молодого чувства, пока ее восхищает мысль о живом, красивом, творческом труде. Но прошло время, чаша ее страданий переполняется, последняя надежда на счастье убита, впереди не остается ничего, кроме серого существования и безрадостного, бессмысленного, подневольного труда поденщицы. Меркнет свет. Мрак жизни обступает ее со всех сторон, непереносимая тяжесть сдавила грудь, и это страшное крушение выражается в одном слове: «уехал». Она роняет это слово, проводив Астрова, и ей кажется, что жизнь остановилась, что мир опустел, что в нем не осталось ничего, кроме нее самой и ее горя.

Это была минута слабости. Она казалась непреодолимой, но стоило Соне услышать возле себя слова, похожие на стон, ее больного дяди Вани: «Как мне тяжело»,-чтобы силы вернулись к ней. Ведь он, дядя Ваня, совсем беспомощен без нее.