Случились и другие неприятные происшествия. С Сицилии, с которой Великий Царь связывал величайшие надежды на распространение его власти дальше на запад, начали поступать сообщения о еще одной победе греков. Недавно пришедший к власти тиран Сиракуз Гелон нанес чувствительное поражение карфагенянам. Такой кровавый разгром целой армии трудно было представить.

Под стенами Гим-меры, города на севере Сицилии, сложили головы 150 тысяч карфагенян. Всех, кто выжил, взяли в рабство. Их военачальник, захваченный врасплох, бросился в пламя жертвенника. В разгар осенней непогоды царю, обдумывавшему следующий шаг на пути к захвату Афин, смысл всех этих событий показался до крайности зловещим. Его амбиции, еще недавно такие непомерные, внезапно сникли. Мечты распространить персидскую власть до границ, где заходит солнце, стали ничтожными в свете реальности - забаррикадированного Перешейка, непокоренного Пелопоннеса. То, что прежде представлялось кампанией по завоеванию мира, свернулось до масштабов пограничной войны, не удачной с самого начала.

А если так, то все это перестало быть достойным персонального внимания Великого Царя. Мардоний, быстро схватывавший суть, разглядел для себя удобную возможность и ухватился за нее. «Возвращайся на родину с большей частью войска, - убеждал он по-родственному Ксеркса, - а мне оставь 300 000 отборных воинов, чтобы я мог сделать Элладу твоей рабыней».

Подобных полномочий Мардоний добивался годами; и Великий Царь, не испытывавший желания ждать в Греции следующего лета для продолжения кампании, больше не имел доводов против стратегии своего родича: масштаб и пышность, отличавшие эту экспедицию, сделаются скандально неуместными, если царь лично не будет ее возглавлять. Как нового командующего военными силами, Мардония следовало оценивать только по одному принципу - удалось ли ему подчинить себе очередную сатрапию.

В борьбе со спартанцами и их союзниками расчет надо делать не на количество, а на качество. Уроки Фермопил, хотя и болезненные, были усвоены хорошо. В то время как Великий Царь, оставляя за собой еще дымившуюся Аттику, повел свои войска на север, через Беотию и Фессалию, Мардоний, получивший полную свободу действий, начал отбирать для себя элиту.

В списке его предпочтений на первом месте стояла кавалерия - мобильная и при этом тяжеловооруженная, а на случай, если это будут саки, способные на всем скаку засыпать градом стрел тяжеловесные ряды их пехоты. Явная беспомощность греческих гоплитов перед таким противником уже была продемонстрирована в предыдущие десятилетия, и маловероятно, чтобы и впредь получилось по-другому. Причем Мардоний полагал, что нейтральные города ему помогут в осуществлении планов.

Это подтверждалось тем фактом, что Великий Царь, несмотря на неудачную попытку подчинить себе Грецию, завершил свое отступление сравнительно беззаботно и безболезненно. Разумеется, союзники придумали массу историй, утверждая, будто царской армии пришлось есть траву, что она чуть ли не провалилась при переходе через закованную льдом реку, что Ксеркс в одиночку переплывал Геллеспонт в рыбацкой лодке, но все это враки.