Любое племя или город, посмевшие изменить клятве вассальной преданности, ожидала немедленная и беспощадная расправа. Большинство предпочло не связываться. Фракия, Македония и Фессалия - все сохранили верность Царю Царей. То же можно сказать о Фивах и центральной Греции. Даже имперский флот хоть и пошел ко дну, но то, что от него осталось, еще было на плаву. Невзирая на потери у Саламина, он все еще превосходил численностью союзный флот. Обстоятельства складывались таким образом, что с наступлением следующего лета Мардоний смог бы «закончить начатое».
Но, возможно, он будет избавлен от такой необходимости. Оплошность разведки у Саламина досадна, и последствия этой оплошности опустошительны, однако персидское высшее командование по-прежнему способно «разделять и властвовать». Любопытно то, что проливы были оставлены свободными для Фемистокла. Спустя несколько дней после Саламина Фемистокл, демонстрируя поразительную наглость, еще раз послал Сикинна через пролив со вторым письмом к царю, уверяя, что он «отговорил эллинов преследовать его корабли».
Шефы разведки, как бы им ни хотелось предать Сикинна долгой и мучительной смерти, этого почему-то не сделали и накануне Саламина, предпочли переправить раба обратно к его господину. Мы не знаем, что содержалось в письме, но письмо действительно существовало, и, вне всяких сомнений, в нем имелись дополнения Великого Царя к условиям мирного договора. Афинский народ, все еще в приподнятом настроении после победы у Саламина, скорее всего, не согласился бы их принять. Впрочем, дело не в этом. Каждая из сторон напоминала другой о том, что помнит о позорной тайне: что еще настанет момент, когда в их общих интересах будет предъявить Афинам привилегированные условия сдачи.
Но с какой стати Фемистоклу в момент наивысшего триумфа посылать такое изменническое письмо? Ответ тех, кто искушен в темном искусстве интерпретации интриг греческой дипломатии, не заставил себя долго ждать. Через несколько недель после второй миссии Сикинна спартанцы направили собственное посольство в персидский лагерь.
Прибыв в Фессалию, где Великий Царь готовился к переправе через Геллеспонт, послы в грубой форме потребовали репарации за гибель Леонида. Великий Царь, разразившись смехом, внезапно умолк, словно делая подсчеты в уме. Затем он указал на стоявшего неподалеку Мардония и сказал: «Пусть вот этот Мардоний даст им удовлетворение, какого они заслуживают».
