Далекий от мысли, что он запускает доселе невиданный политический эксперимент, Солон полагал, будто участвует в акте реставрации, восстановления общественного порядка. Используя свой талант «изобретать историю заново», что сделало бы честь спартанцу, Солон убедил город, что конституция, проект которой он составил, на самом деле была лишь возвращением к уже существовавшему в Афинах в отдаленном прошлом.

Копии его законов, начертанные на вращающихся деревянных табличках, донесли суть дела до представителей всех классов городского населения. Бедным эти законы гарантировали свободу и защиту от притеснений сильных мира сего; богатым они давали эксклюзивное право становиться магистратами и управлять городом. Можно ли вообразить себе что-либо еще более справедливое, более естественное и более традиционное?

Прежде чем оставить должность и отправиться в десятилетний круиз по Средиземному морю, Солон распорядился, чтобы его законы действовали как минимум еще столетие. Но не успел он ступить на палубу корабля, как выяснилось, что вопреки его упованиям поддерживать в Афинах порядок - eunomia - оказалось не так легко.

Знать, чья власть оставалась свободной от всяческих ограничений, чванилась и устраивала распри, как и повелось испокон веков. Вне афинских стен Аттика по-прежнему состояла из отдельных, соперничающих между собой кланов. Война за Саламин, хотя в ней и намечался какой-то перевес, все тянулась. Несмотря на все усилия Солона, Афины были неизлечимы.

Но все же реформы Солона внесли в жизнь города что-то очень важное. Движимый легендами города, его притязаниями на древность традиций и на благорасположение богов, Солон воспринял как само собой разумеющееся духовное наследие, на которое мог претендовать каждый из афинян. Глубоко раздосадованный тем, как соотечественники в цепях гнули спины на земле своих предков, он приказал разбить оковы.