Убить целую стаю птиц одним-единственным, точно пущенным камнем - классический для Писистрата маневр. С какой стати успокаиваться оттого, что Евпатриды обезврежены, когда остаются еще торговцы, гончары, крестьяне, которых необходимо каким-то образом расположить к себе? Несколькими годами ранее Солон уже посмел задать подобный вопрос - ив ужасе отшатнулся от своего ответа.

«Только отдайте в руки другого мужа стрекало, врученное мне, - предупреждал он с мрачным самодовольством, - кому-то неразборчивому в средствах и стремящемуся к личным выгодам, и вы увидите, как толпа сойдет с ума». Солон рассуждал с моральной ответственностью человека, который с негодованием отверг искушение стать тираном; но Писистрат, несмотря на то, что он всем сердцем им поддался этому, мог все-таки утверждать, что он всего лишь воспринял умеренную позицию своего старшего друга.

Если его манипулирование аристократическими противниками объяснялось наследованием линии поведения, ярко продемонстрированной Алкмеонидами, то, в таком случае, он с его заботой о демосе откровенно следовал примеру самого Солона. Будучи, несомненно, автократом, Писистрат продолжал неукоснительно демонстрировать внешнее уважение к Народному собранию - «скорее, как гражданин, а не как тиран», причем очевидцы уверяли, что это было несколько больше, чем обычная показуха.

Ему не подобало морщить нос при виде соотечественников Евпатридов, которые снисходили до того, чтобы искать расположения потных работяг и торговцев. Писистрат активно стремился к тому, чтобы народ проявлял энтузиазм по отношению к его режиму. Он мог без устали наведываться на пригородные участки, мозоля ладони с беднейшими батраками, добиваясь справедливости для тех, кто ломал спину на самых отдаленных участках, чтобы им, вынужденным жаловаться, не приходилось тащиться в самые Афины, запуская при этом свое хозяйство.