По свидетельству испанского историка Рамона Гарриги, исследовавшего функционирование механизма власти в период диктатуры, сухопутный адмирал, которого за приверженность политике репрессий прозвали Огро (людоед), занимал первое место среди окружавших каудильо льстецов, называя его посланцем бога. Стремясь увековечить фашистский режим в Испании, он заявлял: «Пусть никто в стране и за ее пределами не тешит себя ни малейшей надеждой на изменение установленного нами порядка».

Соединенные Штаты констатировали, что вовлечь Испанию в НАТО при сохранении там прежних порядков им не удастся. Требовалась хотя бы символическая, хотя бы чисто внешняя либерализация. Кстати, этот факт косвенно признает в своих мемуарах Г. Киссинджер. Приход Карреро Бланко на смену Франко в качестве главы государства означал бы не только сохранение, но даже усиление авторитарного характера режима. Этого, учитывая долгосрочные интересы Вашингтона, следовало избежать. Американцам претили также демонстративный национализм главы правительства, его нежелание беспрекословно выполнять приказы из-за океана, публичное возмущение лицемерной «стыдливостью» США и их союзников, проявлявшееся всякий раз, когда по Испании прокатывалась очередная волна репрессий.

Карреро Бланко не только не препятствовал антиамериканским настроениям, но порой даже потакал им. Не без его ведома с антинатовскими заявлениями выступили, в частности, бывший председатель политической хунты фаланги Серрано Суньер и бывшие министры иностранных дел Мартин Артахо и Кастиэлья. Суньер сделал, например, такое заявление:

- Принято считать, что Испания, как и остальная часть Европы, если начнется война, окажется под угрозой советского оружия. Возможно, это и так. Но если базы будут ликвидированы, степень риска станет иной: удар будет... не таким неизбежным. Без баз мы могли бы по-[ страдать от последствий конфликта, с ними же неотвратимо навлекаем на себя первые удары, которые в ядерной войне окажутся достаточными, чтобы стереть Испанию с лица земли.